Возвращение в Мир Смерти

Тысячелетия своей жизни я посвятил изучению природы человека. Я понял еще далеко не все, но я таки научился воссоздавать людей по ранее записанной схеме. Да, не скрываю, это стало возможным лишь при тесном контакте с технологиями иной вселенной. И я пошел на этот контакт, хотя было страшно. Нет, страшно – не то слово. От страха как такового я к тому времени уже давно избавился. Просто идти на контакт с иной вселенной было нельзя. Если вы хоть когда-нибудь знакомились с представлениями древних людей о религиозных табу, вы меня поймете. Давным-давно подобный поступок называли «продать душу дьяволу». Очевидно, и в прежние века некоторым удавалось соприкоснуться с иным миром, но это было под строжайшим запретом и считалось страшным грехом. Сегодня мы с вами смотрим на все иначе, но думаю, что разные благородные организации типа Специального Корпуса и сейчас запретили бы мне соваться туда.

– А вы полагаете, это неправильно? – спросил Язон.

После официального вступления Пирра в Лигу Миров Язон, как человек формально облеченный всепланетной властью (а уж какая там планета – семнадцать тысяч жителей!), оказался допущен к секретной информации о существовании Специального Корпуса. Вообще-то к любым органам полицейского надзора Язон с самого детства относился, что называется, нежно и трепетно, однако галактический размах новой спецслужбы не мог не вызвать у него уважения. Вот почему сейчас он скорее готов был принять сторону Корпуса, чем сразу согласиться с мнением типичного представителя современной оголтелой науки.

– Полиция может ставить барьеры на тех или иных направлениях социального развития, – назидательно пояснил Солвиц. – А препятствовать продвижению вперед научной мысли, ограничивать свободный полет интеллекта – это всегда безнравственно.

Троу кивал и поддакивал Солвицу с большим энтузиазмом. Язон же позволил себе усомниться в правильности этого максималистского утверждения. Однако спорить не стал – просто попытался вернуть разговор к началу:

– Ну так и что же? Вы научились воссоздавать людей…

– Воссоздавать в точности! – с охотою откликнулся Солвиц. – Вот вы, например, убеждены: сидящий перед вами Троу – андроид, потому что вы оба видели, как он умер, а воскрешение, в вашем понимании, нереально. Возможно, вы правы. Ведь никто так и не сумел дать корректного естественнонаучного определения понятию «андроид». Юристы дали, но им-то главное было запретить, а думать об абсолютной истине, о боге с большой буквы, о добре и зле во вселенском масштабе они не привыкли. А вот я вам скажу: андроид, сколь угодно совершенный, – это не существо, а устройство, то есть нечто не обладающее свободной волей. Я же научился создавать человека. Понимаете? Искусственного, но человека. Древние называли такое гипотетическое существо греческим словом «гомункулус».

Постигнув эту тайну природы, я поднялся вровень с тем, кого люди в прежние времена называли богом, я поднялся выше добра и зла. Убийство перестало быть для меня убийством, человечество больше не представляло собой уникальной ценности, а страдание и наслаждение превратились в абстракции, которыми можно так же легко оперировать, как положительными и отрицательными электрическими зарядами в физике. В общем, все мои компаньоны в одночасье сделались не нужны мне. Я использовал их для глобального эксперимента по совмещению миров, и, как уже рассказывал вам, они все погибли, тем или иным способом поубивав друг друга. Можете считать, что это я уничтожил их. Собственно, я и сам так считаю, но, в отличие от других, не вижу в этом греха. Грех – понятие человеческое, а я – уже не совсем человек.

Во-первых, в известном смысле я вобрал в себя все лучшее от убитых мною друзей. Так мне казалось тогда: все лучшее. Во-вторых, не без помощи энергии иной вселенной я взял под личный биологический контроль всю планету Солвиц, начинив искусственной протоплазмой не только роботов-слуг, но и все движущиеся механизмы, всю автоматику, все компьютеры… В итоге я сделал так, что даже гравитация и электромагнитные волны на этой планете подчиняются моей воле. До известной степени, конечно. Но все же… В-третьих. Вот у вас, как и у всех, пять чувств, ну, точнее, шесть. У Язона, например, телепатические способности очень сильно развиты. А у меня – вдумайтесь в это! – восемнадцать. Восемнадцать сенсорных каналов связывают меня с внешним миром. Вот и скажите после этого, человек ли я.

– Конечно, нет, – с непонятной интонацией проговорила Мета, в то время как Язон и Троу посчитали вопрос чисто риторическим.

– Однако ничто человеческое мне не чуждо! – напомнил Солвиц. – Скажу вам больше, получив в свои руки такое, о чем не мог и мечтать, я ни на йоту не приблизился к пониманию абсолютной истины. И я страдал от этого, как самый обыкновенный и жалкий человечишко. Мне захотелось умереть. Но дьявол расхохотался мне в лицо, напомнив, что теперь я не только бессмертный, но и неубиваемый. Я называю дьяволом иную вселенную, так удобнее и короче. Разве дело в словах?