Возвращение в кафе «Полустанок»

Последнее время появлялась мысль, что, вероятно, ее ощущение своей бесполезности никак не связано с детьми. Наверное, следовало что-нибудь предпринять, а не торчать дома и по наезженной колее скользить к финалу. Господи, как же так вышло, если на заре жизни было столько всяких надежд и амбиций? Руфи поднялась в спальню, улеглась в постель и стала дожидаться гриппозной атаки.

* * *

Через пару часов, когда она уже собралась восстать из дремы, затренькал телефон. Из Бирмингема звонила Эвелин Коуч.

– Привет! Как дела?

– Меня скверно постригли, и я валяюсь в постели. Как ты?

– Скучаю.

– Знаешь, я тоже. До того скучаю, что себе наскучила.

– Я вот чего думаю: ты скучаешь, я скучаю. Так, может, маленько развеемся?

– Охотно. Только в рамках закона.

Эвелин рассмеялась.

– Принято. Может, на выходные приедешь в Бирмингем? Я хочу кое-что с тобой обсудить.

– С превеликой радостью, только не гляди на мою стрижку.

– Обещаю. Скинь эсэмэску с временем прилета.

Звонок Эвелин был как нельзя кстати. Появившаяся цель улучшила самочувствие. Вместе им всегда хорошо.

Интересно, что такое хочет обсудить Эвелин? Может, очередное путешествие? В мае они съездили на Гавайи, и это был настоящий кайф. Пока плыли на корабле, взяли уроки гавайского танца хула. Кто бы мог подумать, что Эвелин в ее возрасте способна так вилять бедрами? В ответ на похвалу она рассмеялась и сказала: «Я, дорогуша, еще не такое могу».

Как было хорошо хоть на время уехать подальше от Марты Ли! Одним вечером они, потягивая «пина коладу», сидели на палубе возле бассейна, и Руфи вдруг осенила мысль.

– Знаешь, Эвелин, а ведь ты моя Нинни Тредгуд.

– В смысле?

– Мне было очень паршиво, но позвонила ты, и вот я беззаботно плыву по синему океану.

– Если б не Нинни, я бы никогда не встретилась с тобой и твоим отцом. И с Вергилием. – Эвелин подняла бокал. – Давай выпьем за нее.

– Ура! За тебя, Нинни, где бы ты ни была!

Гавайский оркестр энергично заиграл «Изящные длани хулы».

– Не желаешь попробовать? – спросила Эвелин, махнув рукой в сторону танцплощадки.

– А давай! Живем-то один раз, верно?

– Верно. Или два, если повезет.

На танцплощадке они пустились в только что освоенный ими танец и не слышали, как за соседним столиком некий Морри негромко сказал жене:

– Ирма, ты глянь на эту пару. Толстушка-то до чего пластична!

Время вышло

Киссимми, Флорида

1989

Иджи вечно грозилась приехать в Мэриленд погостить у Бада с Пегги, но так и не собралась. После смерти Джулиана ей пришлось одной управляться с апельсиновой плантацией и фруктово-медовой лавкой.

А потом еще добавились служебные обязанности. Горожане, привыкшие называть Иджи «начальницей» благодаря ее многолетнему посту за фруктовым прилавком, и впрямь избрали ее мэром Киссимми, первым в его истории градоначальником женского пола. Это стало большим событием, и газета «Майами Геральд» прислала репортера взять у нее интервью. Верная себе, Иджи сфотографировалась с двумя дряхлыми козами, заявив, что это старейшины городского совета.

* * *

Все эти годы Бад и Пегги намечали съездить к ней, но за обилием дел в клинике и домашних забот так и не выкроили время. Потом Бад не мог себе этого простить. Иджи воспитала его, оплатила его обучение, всегда и во всем поддерживала. Он и Пегги мечтали, что, уйдя на покой, переберутся во Флориду и купят домик по соседству с Иджи. Вот уж будет здорово! Как в старые добрые времена, вместе станут рыбачить, бродить по лесу… Не сбылось.

Иджи не сказала им, что серьезно больна, иначе они бы все бросили и приехали. Думали, у них еще вагон времени. И сама она так думала. Вертелась, не снижая оборотов, и лишь когда так ослабла, что уже не могла себя обиходить, переехала в местный хоспис. До последних дней к ней шли толпы посетителей и друзей из общества анонимных алкоголиков.

И вот настал печальный срок – врач сказал медсестре Хелен, что пора вызвать родственников. Хелен, ухаживавшая за Иджи и очень ее полюбившая, поплакала в туалете, потом собралась с духом и вошла в палату.

– С добрым утром, солнышко, – слабо улыбнулась ей Иджи.

Притворяясь, будто поправляет цветы в вазе, Хелен сказала наигранно беззаботным тоном:

– Дорогуша, доктор считает, вам будет полезно повидаться с Бадом.

Иджи переполошилась и попыталась сесть в кровати.

– Нет, Хелен! Не вздумай ему позвонить!

– Но почему, милая?

– Нет! У него дел по горло, незачем ему тащиться в этакую даль. Да и мне огорчительно предстать перед ним мешком с костями. Дай слово, что не позвонишь!

– Ну раз вы так хотите…

– Хочу. И потом, я уже готова, так сказать, переселиться в лучший мир. – Иджи подмигнула. – Конечно, если не отправлюсь прямиком в ад. Хотя этим меня не испугаешь. Наверняка там не жарче, чем во Флориде в августе.

* * *