Возвращение в Эдем

«Умирай же, – подумал Керрик, – скорее. И никто о тебе не вспомнит».

– Если мы будем жить рядом с мургу, то сами превратимся в мургу. Мы тану. Уходите в горы, возвращайтесь к прежним путям.

Глаза его закрылись – старик снова зашелся в кашле. И больше не открывались, хотя умер он не сразу.

Керрик ждал вместе со всеми и, хотя ненавидел старика, не смел выразить своего чувства. Стемнело. Пареньбез-имени подложил дров в очаг. Дым окутал Фракена, тот опять закашлялся – и умер. Херилак нагнулся, тронул старческую шею, приоткрыл пальцами веко и выпрямился.

– Умер. Вот вам новый Фракен.

Керрик медленно шел к своему шатру. Ненависть покойного не смущала его – наконец-то ей пришел конец. Старый Фракен был существом ядовитым. Надо же, хочет, чтобы они вернулись в горы, к снегам, а сам-то небось не возражал против жизни на юге...

Радовался даже.

Там, в далеких горах, нет дичи – одни только снега.

И саммадам нет дороги назад. Им придется остаться здесь, в тепле, где хорошая охота.

Пока живы стреляющие палки, которые держат убийц-мургу на расстоянии. Эта мысль не давала Керрику покоя.

Глава двадцать четвертая

Essekakhesi essavalenot.

essentonindedei uruketobele.

Там, где океанские течения,

Плавает урукето.

Апофегма иилане'

Выйдя из тенистого перехода, Энге услыхала крики, но смысла их понять не могла, пока не увидела Амбаласи и не разобрала ее голос.

Развалившись на доске для отдыха, старая ученая кричала помощнице:

– Ткни ее, только не порань. Пусть кусает палку.

В дальнем конце прогалины раздавалось страшное шипение и клекот. Энге с удивлением заметила, что Сетессеи тыкает длинной палкой в какую-то птицу. Теряя перья, существо яростно било крыльями и хватало палку зубастой пастью. Значит, не птица, если у нее зубы. Поодаль шипели от страха еще четыре таких же создания со связанными ногами.

– Теперь выпускай! – приказала Амбаласи.

Ноги пленницы стягивала живая повязка. Сетессеи палкой нащупала нервный узел, нажала на него – пасть живой веревки открылась. Оказавшись на свободе, странное создание с визгом припустило к деревьям.

На бегу оно расправило крылья и время от времени подпрыгивало в воздух.

Наконец оно с воплем исчезло в подлеске,

– Великолепно, – высказалась Амбаласи, отмечая успех правой рукой. Но едва острая боль пронзила се перевязанный палец, жест превратился в осуждение-неудовольствие.

– Удовольствие присутствовать, – произнесла Энге. – Печаль от раны, надежда на скорое выздоровление.

– Разделяю надежду. Случайно занесла инфекцию, порез струнным ножом во время последнего вскрытия.

Замедленное заживление свидетельствует о старости организма.

– Амбаласи обременена годами мудрости.

– И годами годов, Энге. С возрастом не поборешься. Но о нем можно забыть, радуясь открытиям и исследованиям. Ты видела, как бежали эти создания?

– Видела. Не ясны причины освобождения пленницы. Непонятно, кто она. Перья, как у птицы, однако зубы, нет клюва.

Амбаласи одобрила наблюдательность жестами.

– Оставь только свои бесплодные теории, невидимые мысли Угуненапсы, и я сделаю из тебя истинную иилане' науки. Не хочешь? Напрасно. Такая трата способностей. Ты сразу заметила у нинкулилеба зубы.

Поэтому он так и зовется. Это живое ископаемое, Отпечатки существ, подобных ему, я видела на камнях, отложившихся неисчислимое время назад. Но на этом континенте, вдали от Инегбана, оно благоденствует. Ты видела перья и зубы. Это существо – промежуточное звено между древними ящерами и великолепно умеющими летать естекелами. А может быть, и нет. Не исключена параллельная эволюция. Эти создания напоминают нынешних птиц. Крылья есть, перья есть – только не могут взлететь в воздух. Ты сама видела. Ловя насекомых и спасаясь от хищников, они быстро бегают, помогая себе крыльями. Это не континент – это откровение, здешнюю флору и фауну можно изучать целую жизнь.

Разговаривая, Амбаласи сняла с руки нефмакел, бросила негодующий взгляд на заживающую рану и жестом велела Сетессеи наложить новую повязку. Пока та прилаживала ее, Амбаласи поинтересовалась причинами появления Энге.

– Беспокойство о ране, желание помочь,

– Рана болит, но заживает. В чем помощь?

– Омал говорит, что с контейнерами неладно – мясо портится.

– Плохие энзимы. Сетессеи позаботится об этом, как всегда. Но зачем Энге нести весть, с которой могла бы справиться и Омал? Даже любая фарги, которая хоть чуть-чуть иилане'.

– Амбаласи видит все мысли собеседницы. Хотя для тебя вопрос интереса не представляет, я ищу ясности мысли в том, что может ускользнуть от меня.

– Временами я ощущаю себя единственной иилане' посреди йилейбе фарги. И как-то мир обойдется без моего разума?

Хотя вопрос ответа не требовал, Энге ответила с подчеркнутой уверенностью:

– Не знаю, как весь мир, но я и сестры погибнем.

И в полноте времен не забудем об этом. – И она почтительно склонилась, нижайшая перед высочайшей.

– Хорошо сказала. Льстиво, конечно, но истинно.

Итак, для чего же еще потребовалась тебе моя безграничная мудрость?