Возвращение в будущее

Однажды ко мне в отель на чашку чая зашла одна молодая еврейская дама. Выглядела она очень изможденной в связи с постоянным переутомлением и теми трагическими событиями, свидетельницей которых ей довелось быть в течение многих лет. Она рассказала, что недавно к ним, в приют для беженцев, прибыли поляки, человек сорок, все они были заключенными концентрационного лагеря, за их освобождение боролись, и вот наконец им сообщили, что их выпустят из лагеря и они получат разрешение уехать, но тут пришли немецкие конвоиры и сказали: «Ничего подобного, ни в какую Россию вы не поедете, вас казнят, и тем способом, каким это принято здесь у нас». Этих людей отвезли в крематорий и закрыли в печи. Охранники сказали им, что включили электрический ток. Люди, совершенно потрясенные и измученные всем пережитым, были уверены, что вот-вот скоро сгорят, и им казалось, что постепенно становится все жарче и жарче. Двое из них умерли от разрыва сердца, другие сошли с ума, это продолжалось два часа, после чего их выпустили. Конвоиры со смехом объяснили им, что это была просто шутка. Этим полякам удалось выехать из Германии. Вот такую историю рассказал один из новоприбывших моей знакомой. Этот человек прожил на свете немногим более двадцати лет, но был уже совершенно седой.

В одно прекрасное утро наш знакомый пражанин вошел в зал ресторана отеля, мы все в это время сидели за завтраком, мы тут же вскочили со своих мест, бросились к нему и так бурно пожимали ему руки, что чуть не вывернули ему суставы, ведь мы были так рады снова увидеть его. Правда, оказалось, что единственное место, куда ему дозволялось ехать, был Шанхай, а та сумма денег, которой мы совместными усилиями снабдили его, конечно же, была ничтожной, учитывая неустойчивость его положения. Так что жизненные перспективы у него были довольно неопределенны, весьма сомнительно, чтобы ему удалось получить в Шанхае какую-то работу, и, уж во всяком случае, у него не было никаких надежд заниматься своей любимой художественной керамикой. И все же это было лучше, чем ничего.

Между тем оказалось, что мы с Хансом располагаем некоторым временем, чтобы посетить Нару, это займет у нас два дня. Сам город Нара расположен у подножья низкого, поросшего лесом холма, за ним простирается большая равнина, как бы обрамленная плавно протянувшимися цепями гор, ничуть не похожими ни на острые вершины возле Цуруги, ни на горную гряду Рокко за Кобе. Времени у нас было не так много, поэтому мы не могли даже и думать о том, чтобы осмотреть сам город, я считала, что нам важнее увидеть хотя бы Хорюдзи, один из самых старинных буддистских монастырей в стране, где собраны сокровища старинного японского искусства, прежде всего скульптура и живописные полотна, которые мне доводилось видеть когда-то на фотографиях и книжных иллюстрациях, я и не мечтала, что когда-нибудь увижу их воочию.

Мы ехали на автомобиле среди полей, засаженных овощами, проезжали залитые водой рисовые поля, на которых можно было видеть ярко-зеленые всходы. Между травянистыми холмами виднелись красно-фиолетовые соцветия бобов. И тут-то я поняла, почему одна из самых очаровательных героинь в старинной японской новелле звалась Мадам Бобовый Цветок. Конечно же, у японских крестьян очень тяжелая жизнь, видно, что они очень бедны, их спины согнуты от тяжелого труда, кожа темно-коричневая от палящего солнца, лица прорезаны глубокими морщинами, что, впрочем, характерно для крестьян по всему миру. Они ходят босиком, ухаживая за посадками, на голове носят желтые широкополые соломенные шляпы, по форме напоминающие шампиньоны. Но даже эти беднейшие люди, тем не менее, причастны к драгоценному сокровищу своей страны, каковым, по моему мнению, является доведенный до совершенства художественный вкус, не имеющий никакого аналога у нас в Европе. Любой деревенский домик, мимо которого мы проезжали, выглядел очень красивым, а отдельные можно было назвать настоящими шедеврами, столь удивительно совершенные линии характеризовали изгибы соломенных крыш и очертания стен. Стены домов выполнены из некрашеных, сверкающих чистотой отделки гладких досок, обработанных умелыми руками, так что каждая древесная порода демонстрирует свою красоту и своеобразие. Эти дома настолько органично вписываются в окружающий пейзаж, что кажутся более естественными, чем сама природа. Деревенские храмы обычно отгорожены от дороги водоемом, на поверхности воды лежат, закрывая друг друга, большие круглые листья лотоса, их желтовато-белые цветы поднимают свои головки среди листьев и изящных кормушек для птиц, по форме напоминающих урны.