Возвращение в Арканар

29 июля 36 года
08:50

…Джереми шёл по единственной улице Белой Орши. Чистенькие типовые коттеджи, зелёные палисаднички. Никаких следов борьбы. Люди просто исчезли.
Ещё вчера тут был тихий сонный посёлок. Сейчас тишиной и не пахло. Носились аварийщики с портативными анализаторами, разворачивались какие-то кабеля – и никто не обращал внимания на то, что прямо-таки резало глаз. Следы мобильного утилизатора, прошедшего через городок уже после того, как выпала роса, то есть уже после исчезновения полутора сотен человек. Тафнат перекинул кибера на другое плечо и пошёл по следу.

29 июля 36 года
09:00 (Местное время 00:00)

…Руди настиг его уже за проволочным ограждением, на самом подходе к проржавевшему насквозь плакату "Осторожно, мины". Походя удивился, как мог немолодой уже человек настолько играючи пройти в темноте все эти спирали Бруно и детекторные поля. Шёл тот, вроде, не спеша, но таким широким шагом, что не всякий догонит.

– Доктор Бромберг! Доктор Айзек Бромберг! Стойте! Остановитесь! КОМКОН-2

Человек даже не обернулся. Антону показалось, он расслышал бормотание:

– Сейчас посмотрим, какой ты КОМКОН.

Всё так же, не сбавляя темпа, Бромберг вышел на минное поле. Поминая всех святых, Антон двинулся за ним, стараясь ставить ногу – след в след.

– Доктор Бромберг! Объясните, зачем вы взяли из музея сталкерское снаряжение?

Вот тут-то доктор Бромберг и остановился. И не только остановился, но и обернулся. Руди смог разглядеть длинный острый нос с горбинкой, длинный подбородок и очень высокий лоб.

– Не понял, молодой человек! Вы что, называете меня вором?! Айзек Бромберг никогда и ничего не крал. Айзек Бромберг взял то, что принадлежит ему.

– Вам?

– Мне. Я был сталкером. Вы что, не знаете? Как вас зовут?

– Руди.

– Хорошо, Руди, идите сюда, поговорим.

29 июля 36 года
09:05

…Петя Ангелов раскалился до последнего градуса бешенства. Проклятый отчёт не сходился. Откуда-то, одна за другой, вылезали всё новые нестыковки. Например, в отчёте указывалось, что гибель детей была причиной, по которой молодой и перспективный Роберт Скляров бросил нуль-физику. А БВИ упрямо утверждал, что физик Скляров покинул Радугу не в 28-ом, и даже не в 29-ом году – в 31-ом.
Тут ещё требовательно зазвенело где-то в углу. Петя попытался вызов проигнорировать. Зуммер замолк. Потом завёлся снова.
Видеофон обнаружился в ящике стола Руди – древний, с помутневшим растрескавшимся экраном. Слегка попахивающий всё той же сельдью. Индикатор зарядки мигал на последнем издыхании.

– Упорный, как подшипник, – сообщил Ангелов видеофону, – Ну?

– Дон Румата? – осведомились с жутким акцентом.

– В Мирза-Чарле дон Румата. Депрессия у него.

– Га? – похоже, слово "депрессия" в словарный запас говорившего не входило.

– Ну… Неприятности… – в этот момент окончательно разрядившийся видеофон прощально пискнул и погас. Петя уронил его обратно в ящик. За это время он пришёл к выводу, что дело тёмное, и лучше всего будет пообщаться непосредственно со Скляровым.