Возвращение в Арканар

Удобный стул архива временами казался Антону страшнее кресла Тоца-Воителя – со всеми его тридцатью двумя пыточными приспособлениями. Каждый день приходилось вступать в борьбу с собой. Мозг отказывался удерживать в памяти что-либо. Потом наглухо забывал английский – и Руди тупо разглядывал непонятные закорючки. Потом пытался спастись в убаюкивающем тепле воспоминаний.

Вспоминался их с Кирой первый год на Земле. Они были счастливы, и никто им не был нужен – кроме друг друга. Первое время Киру очаровали самые обычные детские игрушки. Она сама ведь была – ребёнком, лишённым детства.
На второй же день Антон принёс ей огромного плющевого медведя – и до сих пор помнил, какими глазами она смотрела на подарок.
…Руди до сих пор не мог вспомнить, когда на Киру стали оглядываться на улицах. Ему самому несладко приходилось в то время : бесконечные комиссии, врачи, психологи. И первые испуганные взгляды друзей. И подступающее одиночество. Кира ходила с ним на все заседания. Он пытался отговорить её, она удивлённо поднимала на него глаза: "Но ведь это же из-за меня. Тебя судят за то, что ты спас меня. Тебя ведь не повесят, нет?"
Антон смеялся долго. А, отсмеявшись, вдруг увидел Киру по-новому. Невзрачная замухрышка превратилась в прекрасную девушку. Рыжий крысиный хвостик рассыпался по плечам локонами тяжёлой меди…

Из транса его обычно выводил Джереми – ботинком, по голени. Впрочем, Тафнату приходилось не слаще – и через пару минут уже Руди возвращал его на грешную землю. Тем же методом.
Петя в это время учил арканарский. Заржавевшие за годы безделья шарики проворачивались туго. Приходилось тупо повторять:

– "Керу" – "убивать". "Лягу" – "красть". "Яшма бака" – "рыжий ублюдок". Руди, что за язык?! У них нормальные слова-то есть?

– Есть. Но меньше. И ими нынче не пользуются. А ну стажёр – как будет "убитый"?

– "Кара".

– Убитая?

– "Караа". Руди, а когда я всё это выучу?!

– Будешь учить ируканский.