Возвращение троянцев

То был мужчина лет сорока, высокий и поджарый — его природная гибкость стала ещё виднее благодаря сильной худобе и густому загару, покрывавшему тело сплошь, потому что он был почти нагим. Единственной его одеждой было подобие плаща, сделанного из двух козьих шкур и в жаркие дни спасавшего спину от ожогов. Сейчас этот плащ, превратившийся за пару лет в клочковатые лохмотья, висел на левом плече, подхваченный в талии сыромятным ремнём. При таком наряде довольно странно выглядели самые настоящие, когда-то прочные и даже красивые сандалии, от которых теперь оставались только сильно разбитые подошвы да остатки прежде высокой шнуровки — каждый ремешок был связан из обрывков и кусочков. На сыромятном поясе висели нож в самодельных ножнах и мешочек, в котором, судя по небольшим размерам, могло быть огниво.

Лицо человека, такое же чёрное от загара, было тоже худым, от природы тонким и немного резким, но достаточно правильным. Морщины, перерезавшие лоб, и жёсткие складки возле губ делали его старше, а нечёсаные и грязные, грубо подрезанные ножом волосы и борода, когда-то светло-каштановые, а теперь выгоревшие на солнце и серые от пыли, создавали бы ощущение безумия и одичания, если бы не спокойный, острый, полный воли и силы взгляд серых умных глаз.

Человек смотрел на море. Он не любовался стихией, хотя обычно любил это делать — ревущий шторм часто был в союзе с бурей, сокрушавшей его душу, хотя он ничем и не выдавал её. Однако сейчас его напряжённый взгляд был устремлён на два тёмных силуэта, мелькавших между волнами. То были корабли. Буря застала их в открытом море, но сила шторма была такова, что кормчим и гребцам не удавалось управлять движением, и волны неумолимо несли оба судна к скалам, которых из-за штормовой мглы мореплаватели могли издали и не заметить. Впрочем, они не сдавались, стараясь направить корабли вдоль прибоя, чтобы пройти мимо берега и снова оказаться в открытом море. Одному из кораблей это уже почти удалось — он шёл, сильно кренясь, то и дело взлетая на гребни водяных гор, но с каждым взлётом отвоёвывая небольшое расстояние. Второй тоже ютов был отдалиться от опасных утёсов, но на его пути была невысокая скалистая гряда, лишь чуть выступавшая из воды, и, возможно, кормчий не видел её — корабль шёл прямо на рифы.

Смотревший с утёсов человек понимал, что ничем и никак не поможет этим мореплавателям — они бы не увидели и не услышали его, вздумай он закричать или замахать им руками с вершины скалы. Его и в ясную погоду отсюда не заметили, когда год назад мимо этого берега прошёл и скрылся в голубом мареве чей-то корабль. Тогда он со всей возможной скоростью спустился со скал, рискуя сорваться и разбиться насмерть, он поплыл за этим кораблём и едва не утонул, потому что плыл до изнеможения и, поняв, что не угонится за судном, с огромным трудом вернулся к берегу. Он надеялся тогда, что его спасут...

От этих терпящих бедствие путешественников он не мог ждать спасения — они сами были на грани гибели. И он от всего сердца желал им спастись, хотя ему это ничем не помогло бы.

Вот новая волна толкнула ближний корабль прямо к косе рифов. С высоты утёса человек не мог слышать оглушительного треска — всё поглощал рёв моря, однако он увидел, как корабль подскочил, ударившись о камни, как упала его мачта и взлетели вверх резко поднятые гребцами вёсла. Пять или шесть человек посыпались за борт. Тотчас кормчий дал резкий поворот рулю, и корабль, как ни странно, не потерявший плавучести, отвернул от каменной гряды. Он ещё не тонул, и люди в нём ещё пытались спастись.

— Какое мужество! — прошептал наблюдатель, невольно стиснув кулаки и задерживая дыхание. — Как у них хватает духа ещё бороться?.. Ого! А что это делает второй?! Афина премудрая, да он с ума сошёл!

Второе судно, с которого явно видели беду, постигшую первый корабль, вместо того чтобы продолжать движение прочь от берега, поспешило на помощь! Точный поворот рулевого весла направил его прямо к накренившемуся, начавшему наполняться водой судну. Вот громадная волна воздела тот и другой корабли вверх, и невредимый подлетел борт о борт к раненому. Наблюдатель видел, как с повреждённого судна один за другим прыгнули на другое человек пятнадцать гребцов. Затем волны разъединили корабли, но упрямый спасатель вновь пошёл на сближение, хотя масса воды несла и несла их к утёсам.

— Вот что-то новое в человечьем мире! — вновь прошептал наблюдатель. — По крайней мере, что-то редкое и очень особенное... Ведь было ясно, что их не спасти. Да, а вот они их спасают... Ну! Неужели опять сумеет?

Ловкий кормчий сумел. Корабли снова сблизились почти вплотную, и ещё человек десять совершили отчаянный прыжок с борта на борт. Правда, на этот раз расстояние было больше, и двое упали в воду, но одного из них подхватили и вытащили гребцы с целого корабля.