Возвращение троянцев

— Вот крокодил, — повторил Гектор. — Кажется, что он нелеп, очень странно скроен, и если сравнивать его с лошадью, например, то просто урод. Умным он тоже быть не может. Но есть ли среди существ, обитающих в реках и болотах, существо более совершенное, есть ли создание, лучше приспособленное для нападения и убийства в воде? Крокодил идеален, если рассматривать его как убийцу.

— Брат, тебе бы стать поэтом! — воскликнул Ахилл и, несмотря на всю серьёзность разговора, подавился смехом. — Вот сравнение так сравнение! Лестригоны и крокодилы!

— Будь я крокодилом, я бы обиделась, — заметила Пентесилея, до сих пор молча слушавшая мужчин.

— И как только я пять лет не замечал, что женат на крокодиле! — Ахилл поморщился. — Что-то нас понесло... Дошутимся!

Но Гектор словно не заметил этих слов. Он смотрел в горящие гневом, полные скрытого страха глаза фараона и продолжал:

— Лестригоны — совершенные убийцы. В их телах всё приспособлено для боя. В их сознании тоже нет ничего лишнего — страха, сострадания, жалости, возможно, любви... Нет представления о красоте, нет места для сомнений. Но зато всё занято искусством войны. Их изобретательность здесь огромна.

— Но для того, чтобы создать корабль с двойным дном, если только это действительно так, — Рамзес всё ещё с трудом верил в страшное открытие троянцев, — чтобы создать такой корабль, изобретательности мало. Тут нужны знания, немалое образование, нужно уметь делать расчёты!

— А паук, по-твоему, умеет делать расчёты? — парировал Гектор. — Однако его сеть при этом — великолепное сооружение. В горах Черной земли мы с Ахиллом едва не стали мухами для одного «паучка» и любовались совершенством его сети вблизи! Увеличенная в десятки раз паучья сеть представляет собой великолепное зрелище. Бр-р-р! Паук — тоже идеальный убийца... И потом, мы ведь знаем, что лестригоны используют труд пленных, рабов. Разве не мог создать такой корабль кто-то из пленников? Не сам корабль, а идею корабля? Сделать расчёты, в конце концов?.. Так или иначе, это было сделано! Вот поэтому «гости» и едят так много. Их просто в два раза больше, чем мы думали.

— Но они здесь уже четырнадцать дней! — снова высказал сомнение фараон, пытаясь успокоиться. — Нельзя же столько времени просидеть взаперти!

— А они и не сидели! — ответил за брата Ахилл. — Ночами они все могут быть на берегу. Кто спит в этих дурацких шатрах, кто снаружи. А днём, я думаю, те, которые в предыдущий день прятались в нижней части кораблей, остаются на свежем воздухе, а остальные скрываются. При их выносливости это не так трудно.

Повар фараона Суфи убрал со стола блюда и тарелки, сменил опустевший кувшин вина на полный.

— Значит, лестригонов может оказаться три тысячи, а то и больше... — глухо сказал Рамзес и, не дожидаясь ответа, спросил, в упор глянув на Гектора, понимая, что окончательное решение примет именно он: — Что ты посоветуешь сделать, царь?

— Тут уже нечего советовать, — спокойно ответил герой. — Остаётся победить или погибнуть. Или, — он чуть усмехнулся, — сегодняшней ночью позорно бежать, прикрываясь темнотой. Возможно, Антифот именно этим намерением объяснил моё желание отнести лагерь дальше. Он только и ждёт этого. Потому что тогда его уже ничто не удержит. Нет, Рамзес, совет может быть только один: сражаться. Другое дело, КАК.

— И как? — голос фараона дрогнул. — Я могу успеть за эти два дня послать гонца в крепость, из которой мы приехали, тогда воины гарнизона придут нам на помощь. Но их всего восемьсот человек. Это — маленькая прибрежная крепость.

— А что дымится позади нас, за мысом? — спросил Гектор. — Мы проплывали на корабле мимо каких-то сооружений.

Фараон пожал плечами:

— Там всего лишь складские постройки. Лён хранится, если не ошибаюсь. Пенька. А рядом сооружают торговые корабли, рыбачьи лодки — эти места знамениты рыбным промыслом, как, впрочем, и вся дельта. Поэтому там построены смоловарни. Но людей мало, и это просто мастеровые. Воинов там десятка два — склады охраняют. На берегу, в посёлках, живут рыбаки, четыре-пять сотен человек. Но эти умеют только складно грести и кидать сети, а меч многие в руках не держали, иных даже не призывали служить во время войн: их дело — снабжать города рыбой. Проку от них никакого.

— Всё одно к одному! — прошептал Гектор, и на его лице вдруг появилось какое-то страшное выражение. — Ну что же, они сами того хотят!

— В чём твой замысел? — спросил Рамзес, вновь поднимаясь из-за стола и растерянно подставляя руки под наклонённый рабыней кувшин с водой. — Ведь ты что-то задумал ещё во время разговора с Антифотом.

— Ну да... — голос Гектора звучал странно, и Ахиллу, знавшему его лучше всех, послышались в этом голосе смущение и растерянность. — Я понял, что нужно сделать, в то мгновение, когда Антифот топнул ногой.

— Объясни...

— О, нет, нет! — вдруг почти с испугом воскликнул герой. — Если можно, завтра. Лучше мне сейчас не говорить о задуманном и до поры даже не думать, не то я не решусь довести это до конца.