Возвращение троянцев

Корабль причалил пятнадцатью стадиями севернее Эпиры, в небольшом заливе, среди поднимавшихся из воды ребристых, изъеденных ветром скал. Только мореходное искусство Филиппа позволило большому тяжёлому судну безнаказанно пройти между этими скалами. На то и был расчёт: едва ли кто-то стал бы искать корабль в этом заливе, летом здесь причаливали только рыбачьи лодки, а сейчас, весной, в пору частых штормовых ветров, рыбаки тоже избегали сюда заходить — сильный шторм мог выкинуть на берег лёгкие судёнышки, либо разбить их о камни.

— Скоро начнёт смеркаться, — проговорил Гелен, когда они с царём спустились с корабля на узкий галечный пляж, где воины уже принялись раскладывать и разводить костры, чтобы приготовить ужин. — Под покровом темноты мы проберёмся в подземный ход незамеченными.

— Где этот ход? — спросил юноша, переводя взгляд с крутого скалистого обрыва берега на покрытое потом, бледное лицо троянца. — Откуда он идёт?

— Он идёт из храма Посейдона прямо ко дворцу. Храм охраняют и не впустят туда чужих после захода солнца. А если открыться и сказать, кто ты, о твоём возвращении сразу узнают разбойники: я точно знаю, что среди охранников храма есть те, кто спутался с ними. Но меня впустят в любом случае, а тебя я проведу, сказав, что ты — чужестранец, которому нужно немедленно принести жертву. Это подозрений не вызовет.

— В таком случае лучше не брать никого третьего, — заметил Неоптолем. — Ведь если мы пройдём через подземный ход прямо в башню, то этим же путём и выведем Андромаху с мальчиком. Сражаться не придётся.

— Скорее всего нет, — кивнул Гелен, внутренне изумляясь тому, как юноша сам идёт в расставленные им сети. — Разве что в башне наткнёмся на двоих-троих разбойников. Я не уверен, на нижнюю или на верхнюю площадку башенной лестницы выводит проход. По нему уже лет сто никто не ходил.

Неоптолем пожал плечами:

— Ну, с двумя-тремя я справлюсь без шума. А ты как? Умеешь драться левой рукой?

— Не умел бы, так и не ушёл бы оттуда живой! — ответил троянец. — Послушай, царь, нам надо укрепить свои силы едой: я больше суток ничего не ел, мой товарищ, что, рискуя жизнью, помог мне добраться до рыбачьей лодки и доплыть до твоего корабля, тоже надаёт с ног. И тебе, чтобы быть готовым к возможной схватке, надо поесть. Час у нас в запасе, так что поторопи своих людей с приготовлением ужина.

Неоптолем не мог и не хотел думать о еде, все его мысли занимала Андромаха и опасность, угрожавшая ей. Но юноша сумел подавить смятение. В то время как Гелен и Паламед (само собою, не назвавшийся царю Одиссеем) поглощали разогретую над костром копчёную баранину и сваренные в масле бобы, царь едва отщипнул от ячменной лепёшки и выпил чашку воды, не притронувшись к вину, привезённому с Итаки. Он почему-то не стал рассказывать Гелену и его спутнику о том, где и из-за чего задержались в пути Ахилл и Гектор, а сам Гелен об этом не спросил, не желая вызывать подозрений излишним любопытством. Возможно, если бы Неоптолем назвал имя Одиссея и сказал, что царь Итаки жив, у Паламеда разом пропала бы охота помогать Гелену. Впрочем, он не мог выдать троянца: его участие во всём уже совершенном было слишком велико.

— Я надену фригийский колпак и плащ, — сказал молодой царь, когда Гелен, вытирая руки широким листом лопуха, встал и отошёл от костра. — В полутьме меня едва ли узнают. Плащ прикроет и меч — не то охрана не позволит входить в храм с оружием.

Храм Посейдона находился за пределами городских стен, он был очень древний и стоял здесь, ещё когда Эпира была не городом, а лишь большим прибрежным посёлком. Святилище выстроили критские мореходы, спасшиеся на этом берегу во время сильнейшего шторма и в благодарность за спасение решившие возвести здесь алтарь бога морей. Местные жители охотно им помогли. За несколько месяцев, покуда критяне чинили свой корабль и отдыхали от долгого плавания, над крутым берегом вырос высокий каменный храм. Когда же в этом месте возникла оживлённая гавань, где нередко совершали свой торг купцы и останавливались все проходящие мимо этих берегов корабли, мореходы стали жертвовать святилищу щедрые дары, и храм разбогател. Теперь его украшала прекрасная мраморная статуя великого бога, внутри, вокруг алтаря, стояли серебряные светильники, сам алтарь был отделан мрамором и яшмой.

Как и предполагал Гелен, они с Неоптолемом вошли в храм свободно. Двое стражников сразу узнали помощника жреца и без труда поверили его выдумке о чужестранце, которому срочно понадобилось принести жертвы. В доказательство пришедшие показали кувшин с дорогим маслом и мешочек зерна.

— Мы пройдём к малому алтарю в глубине храма, — пояснил Гелен. — Приезжий хочет помолиться подольше и в тишине.

— А ты небось поворожишь, чтобы предсказать ему будущее!.. — усмехнулся один из караульных. — Что же, пускай великий бог морей примет вашу жертву благосклонно. Только, если дело важное, лучше было бы пожертвовать ягнёнка или козлёнка.