Возвращение троянцев

— Это уж точно не мои соглядатаи! — Гелен резким движением обнажил свой короткий меч и замахнулся. — А ну, выходи, кто бы ты ни был, или я изрублю этот проклятый куст в крошево!

— Стой-ка! — Паламед ухватил его за локоть. — Да ведь куст совсем низкий. Неужто там может поместиться взрослый человек да спрятаться так, чтобы его было совсем не видно?

Астианакс в первые мгновения испытал одно-единственное желание — выскочить из куста и что было силы кинуться бежать. Но это мгновение ужаса прошло, и он увидел, что заговорщики стоят как раз между ним и кратчайшей дорогой к тропе, а обогнуть их будет нелегко: они скорее всего успеют его перехватить. К тому же мысль о бегстве показалась ему позорной — он, сын великого Гектора, кинется, как заяц, улепётывать от этих подлых предателей?! Он помнил рассказы матери о том, как его отец, когда тому было восемь лет, сражался на равных с двумя-тремя опытными воинами. Правда, это были учебные бои, но ведь в учебном бою противники дерутся почти по-настоящему, только не убивают друг друга.

Как змея, он проскользнул под гибкими ветвями и появился перед ошеломлёнными заговорщиками, правда, по другую сторону куста. Может быть, подсознательно сработала самозащита, а может быть, с той стороны просто было легче пролезть, но, так или иначе, куст оказался между юным лазутчиком и его врагами.

— Я прятался, чтобы узнать ваши мерзкие замыслы! — крикнул мальчик, обнажив кинжал. — И я узнал достаточно, чтобы рассказать царице, кто вы такие на самом деле! Ничего у вас теперь не выйдет!

— Ну вот, Паламед, вот и тот, о ком ты так тревожился... — проговорил Гелен. — Вот теперь мне скорее всего на самом деле придётся его убить, хотя пока что нужно его взять живого: в моей игре он — слишком важная кость[34].

У Паламеда вырвалось короткое выразительное ругательство, и он тоже вытащил из ножен оружие.

— Попробуйте взять меня! — воскликнул Астианакс. — Посмотрим, как у вас получится! Хоть одну гадкую душу я отправлю к Аиду на суд! У вас души грязные, как жабы из лужи, и Харон[35] будет плеваться, когда такие увидит! Нападайте, ну!

— Полегче, щенок! — рявкнул Гелен. — Или ты решил, что могуч, как твой отец? Так это вряд ли. Ты послабее будешь. Может, и не намного, но с двоими взрослыми воинами не сладишь. Бросай свой кинжальчик и иди-ка сюда, пока ещё можно решить дело по-доброму. Если ты нас слушал, то знаешь: я хочу только добра твоей матери и не желаю смерти тебе.

— Ты хочешь украсть то, что не твоё, поганый лжец! — голос мальчика зазвенел от ярости. — Мама никогда не выйдет за тебя, а Неоптолем скоро вернётся, и Гектор вернётся, и Ахилл тоже! Тогда от вас даже потрохов не останется! Уроды!

В бешенстве Гелен ринулся в обход куста и замахнулся, кажется, позабыв, что сын Гектора нужен ему живым. Но земля у воды была скользкая, прорицатель слегка оступился, и ученик Пандиона, лучшего воина Эпира, моментально этим воспользовался. Отразив направленный в него удар меча, он сделал стремительный выпад. Кинжал был слишком короток, чтобы достать грудь Гелена — достал только руку с мечом, но лезвие вошло глубоко.

У Гелена вырвался короткий крик боли.

— Теперь я тебя точно убью, выродок! — прохрипел он, перекладывая меч из правой руки в левую — правая была проткнута почти насквозь.

В это время с тропы, ведущей к озеру, послышались голоса:

— Гелен, Гелен, ты здесь? — кричал кто-то из-под зелёной завесы.

Почти сразу в проёме показались двое мужчин, судя по всему, горожане.

— Что случилось? — крикнул прорицатель, оборачиваясь, но продолжая краем глаза следить за каждым движением мальчика, неожиданно оказавшегося таким опасным противником.

— Троянские поселенцы захватили посёлок на севере, у пролива между Эпиром и Керкирой[36], взяли береговые укрепления и перебили стражу на них! Местные жители вооружаются, собираясь сражаться с ними. Царице доложили, и она с от рядом мирмидонцев поехала туда.

— Чего и следовало ожидать! — проговорил Гелен, поглядывая то на замершего в боевой позиции Астианакса, то с некоторой тревогой на своё предплечье и бегущую по нему струйку крови. — Ясно было, что она поедет их мирить... Ха-ха!

— Это и есть твой план? — усмехаясь, спросил Паламед.

— Да, это он и есть. Надеюсь, ни троянцы, ни разгневанные мирмидонцы не убьют царицу. Это в мои планы совсем уж не входит. Но междоусобица начнётся знатная... И теперь я один могу её усмирить. Понял, что я говорю, Гекторов выродок? Последний раз: бросай кинжал и сдавайся. Тогда я ограничусь тем, что отстегаю тебя ремнём и надеру уши. Ну!!!

— Будь ты проклят при жизни и после смерти! — закричал мальчик и, забыв осторожность, сам кинулся на прорицателя.

Но на помощь Гелену уже бежали те двое, что явились с сообщением — это были, конечно, его люди. Паламед тоже поднял свой меч. Мальчик понимал, что не справится со всеми, об этом и думать было нечего. Но сдаться! Им?!

— А ну-ка, прочь от царевича, собаки! Прочь, я сказал!

Астианакс не удержался — завопил от восторга. Между ним и его врагами выросла, будто взявшись ниоткуда, громадная фигура Пандиона.