Возвращение Томаса

— А что непонятно? Господь дал человеку жизнь и велел пройти до конца, выполнить свой долг, а потом отчитаться об исполнении. А кто сам на себя наложит руки — тот дезертир, чего тут крутить?

Они переглянулись, Олег насторожился, что-то промелькнуло между этими мастеровыми, что с каждым мгновением меньше похожи на мастеровых, но тут же исчезло. Снова они пили и ели, говорили о пустяках, а Томас, допив вино, со стуком опустил кубок на столешницу.

— Пойдем посмотрим комнату, — велел он Олегу. — Думаю, этот хитрец попробует нам подсунуть какую-нибудь дрянь...

ГЛАВА 6

Комнату, которую предложил хозяин, Томас одобрил, однако неожиданно забраковал Олег. К неудовольствию Томаса, выбрал поменьше, с одним-единственным окошком, не такую светлую, а на вопль рыцаря хладнокровно заметил, что им здесь не жить, завтра утром поедут дальше. Зато перед окном закатное небо, а не раскидистый клен, с которого он может попасть стрелой в горящую свечу в комнате, а если из арбалета, то и в сам фитиль.

Томас сказал с отвращением:

— До чего же это, должно быть, неприятная жизнь — всего бояться!

— Зато живой, — ответил Олег автоматически, потом задумался, посмотрел на Томаса со странным вопросом в глазах. — А что ты хотел сказать?.. Впрочем, не надо, знаю, что скажешь.

— В самом деле знаешь?!

— В самом.

— Откуда?

— У тебя такое... лицо. Совсем не королевское. Хитрости мало, скажем мягко. Я не сказал, что дурак, не сверкай глазами!.. Ты честен и прост, как твой прекрасный боевой конь. И хитростей у тебя не больше, чем у него, когда надувает пузо, чтобы подпругу не затянули туже... Но дело не в этом. Город, как мне кажется, уже немножко отравлен.

Томас подскочил в тревоге.

— Ты чего? Все такие довольные!

— Под боком Адова Урочища? — напомнил Олег. — Выходцы из ада уже поднялись на поверхность, а здесь рассуждают, какой король у какого область оттяпает, кто у кого жену увел... Разве что не кровь отравлена, а души... Ладно, это слишком сложное для тебя. Ложись, спи.

— Рано, — ответил Томас. Он взял плащ и набросил на плечи. — Пока мы ехали сюда, видел, как хозяин одной лавки показывал мне меч в ножнах?

— Нет, — ответил Олег, но Томасу показалось, что отшельник говорит неправду. — Как-то не заметил.

— У него оружейная лавка, — сказал Томас задумчиво. — Довольно богатая. Думаю, ему есть чем похвастать.

— Томас, — сказал Олег укоряюще, — мы едем по весьма важному делу. Можем и головы сложить! А ты по лавкам заглядываешь, как женщина?

Томас сказал оскорбленно:

— Женщины не заглядывают по оружейным лавкам! А если бы заглядывали, туда бы перестали ходить мужчины. Есть, знаешь ли, места святые для мужчин... Не скаль зубы, я имел в виду, что почти святые! Для нас самое дорогое — оружие. Я не тряпки собираюсь смотреть, обувь или дорогие притирания!

— А мог бы, — заметил Олег ехидно. — На Востоке вон и мужчины красят волосы, бороды, ногти, натираются благовониями...

— С ума сошел, — сказал Томас возмущенно. — Вся Европа рухнет, если здешние мужчины начнут краситься!

Олег смолчал, а Томас застегнул пряжку ремня и пошел к выходу. Олег вздохнул, оглянулся на лук, сиротливо стоящий у изголовья кровати, но махнул рукой и вышел следом.

Солнце опустилось за городскую стену, край блестит, словно плавится в жарком огне, но между домами уже залег полумрак, что медленно переходит в темень. В некоторых домах зажглись светильники, а перед самыми богатыми горят даже перед домом. С далекого перекрестка доносились звуки музыки, веселые песни, крики гуляющих.

Томас неодобрительно покачал головой. Вечерами народ должен ходить в церковь, а не устраивать гулянки на ночных улицах. Он хотел было высказать такое вслух, но покосился на язычника, этот обязательно спросит, когда был в церкви сам Томас, а тут не вспомнишь, разве что в прошлом месяце, когда загнал не то ливень, не то злые собаки.

Темная громада церкви вырисовывается на фоне красного закатного неба справа над крышами добротных домов. Олег заметил, что «громада» — слишком громко, у богатых крестьян курятники повыше и покрупнее, а это каменное здание даже в щелях между камнями дало вцепиться сорной траве, стыд какой.

Томас, похоже, тоже заметил неухоженность такого важного для христиан места, как церковный дом, покосился на калику с предостережением в холодных синих глазах: только скажи что похабное, однако калика поглядывал по сторонам, прислушивался к крикам, шорохам и, казалось, ничуть не удивился, когда навстречу вышли четверо мужчин и остановились, перегородив узкую улочку. Все четверо вытащили из ножен длинные ножи, смахивающие на короткие мечи.

Томас поперхнулся на полуслове, но, взглянув на невозмутимого волхва, надменно фыркнул, красивым жестом отбросил за спину плащ и выхватил меч. Олег оглянулся, там тоже появились четверо таких же оборванцев, но у одного топор, у другого нож, у двоих настоящие мечи.

— Ребята, — сказал Олег просительно, — такой хороший день был... не надо портить дурной дракой!

Один из стоящих впереди отмахнулся раздраженно:

— О тебе речи не было. Отойди в сторонку, тебя не тронут.