Возвращение Томаса

Отец Крыжень все же привычно прочел благодарственную молитву, на диво короткую, а прелат сказал несколько прочувственных слов о павших, прося Господа принять их, как павших за веру. Затем все сели, послышался стук ложек. На первое был постный суп. Его выхлебали молча, а за мясом пошли сдержанные разговоры. И хотя крестились и поминали Христа чаще, чем в трактирах, но разговоры, к облегчению Томаса, завязывались совсем не церковные: кто где защищал монастырь от нашествия, как сражались, чем дрались, какие у ледяных великанов ухватки...

Олег видел, как прелат готовится начать разговор на духовные темы, нарочито повернулся к Томасу и начал расспрашивать о способах крепления мечей на перевязи. Томас приосанился и с великой охотой начал объяснять как и что, громко и многословно, с разными подробностями, выказывая потрясающее знание предмета.

Прелат наконец опустил пальцы на локоть Олега, словно воробей сел, Олег обернулся, прелат сказал без обиняков:

— Вот видишь, ты сделал то, чего не могли сделать мы все!

Олег отмахнулся.

— Просто случайно запомнил. И когда увидел эти буквы, сразу заметил, где неточности.

— Нет, — сказал прелат, — ты не прав! Эта рука Господня указала тебе твое место.

К их разговору прислушивались со всей почтительностью, Олег стиснул челюсти и воздержался от резкого ответа. Совместная трапеза закончилась общей молитвой, монахи расходились по местам, у многих прибавилось обязанностей: дела погибших перешли к ним.

Олег вылез из-за стола и сразу же направился в келью, отведенную им с Томасом для сна. Прелат догнал его, рядом с Олегом и Томасом особенно худой, иссохшийся и маленький, заговорил торопливо:

— Неужто и теперь проупорствуешь, когда тебе подан такой ясный знак?

— Какой? — буркнул Олег.

— Ты прочел... и все озарилось! Ты смог бы и остальные книги...

Томас посмотрел на Олега другими глазами, но язычник лишь отмахнулся.

— Мечтай, мечтай. Щас я запрусь в келье и буду бубнить ваши молитвы. Ну всю жизнь мечтал о таком щасте! И вообще твой Господь мне ну никак не указ. Я человек вольный. А все твое христианство — дурь.

Прелат отчаянно замотал головой.

— Знаю, знаю, почему так говоришь! Но в том виде, в каком ты застал учение Христа, оно пробыло недолго! Уже первые же отцы церкви изменили его в корне! И оно будет меняться, Ниспровергатель Царств.

Олег сказал раздраженно:

— Я иду к знанию! Мне нужна не вера, а знание. Я всю жизнь стремился к знанию. Сколько себя помню... Меня из родной лесной деревушки выгнали за то, что старался понять, а не просто повторять, как отцы-деды делали...

Прелат сказал горячо:

— А ты поверь!

Олег скептически усмехнулся.

— В вашего Бога? Не смеши.

Прелат помотал головой.

— Зачем? Ты не простолюдин, ты один из столпов, на которых держится мир. Поверь, именно из нашего учения исходит знание... нет, даже не знание, а метод, который дает знание. Олег, этот метод дает знание не избранным, как всегда было, а всем-всем, даже самым что ни есть простолюдинам! Знание перестает быть уделом особых жрецов, как всегда и везде было во всех странах и языцях. Разве не этого ты хотел и добивался?

Олег буркнул:

— Много ты знаешь...

Прелат заговорил чуть тише:

— Представь себе. Я уже говорил, что с возрастом меня стали интересовать люди, которых Господь зачем-то оставил дожидаться Судного дня на земле. Но имена лишь немногих упомянуты в старых книгах. Остальные же для каких-то целей хранятся в тайне. Сколько их, никто не знает. Все они наверняка, как и ты, идут по векам и тысячелетиям под разными личинами.

Олег сдвинул плечами.

— Не знаю, не встречал. Ну, может, и встречал... но вот не помню.

Томас посмотрел остро, хотел напомнить о Гульче, но смолчал, у Олега своя игра.

— Богоборец, — сказал прелат, называя его одним из имен, упоминаемых в древнейших книгах, — я читал много старинных рукописей, я любил рыться в самых древних, искать и находить немыслимые истории и обнаруживать, что сказанное — правда... И я знаю точно, что это ты сокрушил Рим, блудницу вавилонскую, гнездо порока и разврата!.. А твой городок Лютеция, который ты, вне себя от горя, построил в память твоей женщины, теперь разросся так, что ты и не подумал бы... Его, кстати, недавно переименовали в Париж, ныне это сердце Франции... или это я уже говорил? Помнишь, ты создал объединение из разных разбойников и назвал его франками, вольными людьми? Те франки, как ты и задумал, вобрали в себя множество племен, создали Франкскую державу... да что я тебе рассказываю, ты сам должен знать все, не настолько же ты ушел в свои бесконечные поиски!

Они подошли к двери, Олег остановился, всем видом показывая, что войти не приглашает, осточертели дискуссии, и хотя он не человек действия вроде рыцаря, но и ему уже лучше выйти в поле драться с нечистью, чем выслушивать благоглупости.

Томас дергался, не зная, как поступить, поглядывал то на прелата умоляюще, выпрашивая прощение, то на Олега — уже со злостью, как он смеет так разговаривать со святым человеком, которого даже Адова Расщелина не может сломить!