Возвращение. Танец страсти

Их свадьба состоялась пять лет назад, после романтических, как в романе, ухаживаний, и стала предсказуемым счастливым финалом сказки. Лежа на узкой и жесткой гостиничной кровати, далекой во всех смыслах от того роскошного ложа с балдахином, на котором она провела свою первую брачную ночь, Соня мысленно вернулась к тому времени, когда Джеймс появился в ее жизни.

Они познакомились, когда Соне исполнилось двадцать семь, а Джеймсу вот-вот должно было стукнуть сорок. Он был младшим партнером в небольшом частном банке, и в первые пятнадцать лет карьеры честолюбие заставляло его работать по восемнадцать часов в сутки, чтобы подняться по служебной лестнице. Впрочем, если на работе он мог пропадать по восемнадцать часов кряду, то трубку телефона накануне подписания контракта был способен не выпускать из рук круглые сутки. Время от времени, уже глубокой ночью, он знакомился в винном баре с девушками, которых никогда бы не решился представить своим родителям, два или три раза заводил служебные романы с игривыми секретаршами в туфлях на шпильках. Но эти романы так ни во что и не вылились, и девушки рано или поздно увольнялись, обычно стараясь устроиться секретаршами шефа в каком-нибудь другом банке.

Незадолго до знаменательной жизненной вехи, сорокового дня рождения Джеймса, владельцы банка, американцы, потребовали от младшего партнера, чтобы он «остепенился». Ему необходима была женщина, которую он смог бы повести в оперу, пригласить на ужин, которая родила бы ему детей. Другими словами, от него ожидали одного — законного брака. И хотя Соня много лет этого не замечала, но в конечном счете она поняла, что прекрасно вписалась в его график «предстоящих дел», распланированных в роскошном ежедневнике «Файлофакс».

Соня отлично помнила их первую встречу. Шеф Джеймса, Беркманн Уайлдер, недавно оформил слияние с новым банком и обратился в рекламное агентство, в котором работала Соня. Девушка всегда надевала откровенные наряды, когда шла на встречу в финансовые учреждения: она прекрасно знала, что у мужчин, работающих в Сити, имеются вполне определенные вкусы и пристрастия. Поэтому когда она вошла в зал заседаний, то сразу понравилась Джеймсу. Миниатюрная блондинка с аппетитными бедрами, выгодно подчеркнутыми узкой юбкой, и изящной грудью в кружевном бюстгальтере, легко различимом под тонким шелком блузки, — мечта не одного мужчины. От пристального взгляда Джеймса ей даже стало как-то неловко.

— Персик, — описывал ее коллегам Джеймс во время обеда. — К тому же дерзкий.

На следующей неделе, когда она пришла с очередным деловым визитом, он пригласил ее на обед. После обеда был ужин в винном баре, и не прошло и недели, как они стали, по выражению Джеймса, «единым целым». Соня влюбилась по уши, витала в облаках и не имела ни малейшего желания возвращаться на землю. Джеймс был не просто красивым мужчиной, он заполнил собой пустоту в ее жизни. Он был выходцем из большой, традиционной, до мозга костей английской семьи из пригорода Лондона. Именно этого прочного фундамента так не хватало Соне в жизни, а близость с семьей Джеймса вселяла в нее уверенность. В юности у нее было два серьезных увлечения, но обе истории закончились для нее плачевно. Сначала был роман с музыкантом, потом с фотографом-итальянцем. Оба ей изменили, а в Джеймсе ее привлекало именно то, что на него можно было положиться, ведь он воспитывался в частной школе.

— Он же тебя намного старше! — возмущались ее подруги.

— Неужели это так важно? — удивлялась Соня.

Вероятно, как раз из-за этой разницы в возрасте Джеймс стал не в меру расточительным. На день Святого Валентина он прислал не десяток алых роз, а сотню, и ее маленькая квартирка в Стретеме утопала в цветах. Ее еще никогда никто так не баловал, она еще никогда не была так счастлива, как в день своего рождения, обнаружив на дне бокала с шампанским кольцо с бриллиантом в два карата. «Да» — единственное, что можно было на это ответить.

Соне не хотелось бросать любимую работу, но Джеймс предложил ей многолетнюю стабильность, а взамен она должна была родить ему детей и терпеть его мать, которой ни одна женщина не казалась достойной ее сыночка.