Возвращение. Танец страсти

Уже много лет не иссякал поток желающих научиться танцевать сальсу, поэтому Фелипе и Корасон, старые профессионалы, без труда стали в ней настоящими экспертами. Покажите этой паре несколько па — и они станцуют вам любой танец. Совсем как музыканты с абсолютным слухом, которые могут прослушать сложный мотив и тут же наиграть его, ни разу не сфальшивив, а потом повторить еще раз с различными вариациями и преобразованиями. Так же и Фелипе с Корасон. Сегодня они увидели несколько движений, а уже завтра танец отточен до автоматизма, хотя они всего лишь раз наблюдали за исполнением.

Началось обучение сальсе. Большей частью говорила Корасон. Она перекрикивала музыку, даже резкий звук джазовой трубы, который прорывался сквозь мелодию сальсы.

— Y un, dos, tres! Y un, dos, tres! И! — Хлоп! Хлоп! Хлоп! — И! — Хлоп! Хлоп! Хлоп! — И...

И так далее. Раз за разом, раз за разом, пока этот ритм не стал преследовать их, не пронзил их мозг. Каждый поворот, который разучили ученики, приветствовался с огромным энтузиазмом, встречал одобрение.

— Eso es! Правильно!

Когда приходило время разучивать новые движения, Фелипе восклицал: «Хорошо!» и начиналась демонстрация новых поворотов.

— Estupendo![12] — восклицали учителя, не боясь переборщить с похвалой.

Осваивая новые движения, женщины переходили от одного партнера к другому, поэтому к концу первой половины занятия каждая из учениц успела потанцевать в паре со всеми наемными танцорами. И пусть никто из них не умел говорить по-английски, все эти молодые мужчины прекрасно владели языком танца.

— Мне нравится, — призналась Мэгги, проходя мимо Сони.

Соня подумала, что в танце Мэгги нашла себя. Подруге явно нравилось лавировать между мужчинами, обвивать руками их шеи, четко следуя наставлениям. Одного резкого движения мужской руки было достаточно, чтобы она поняла, когда следует кружиться. Она без колебаний отвечала на посыл. Соня наблюдала, как ее подруга, демонстрировавшая сложную последовательность шагов, увлеклась танцем, в котором доминирующую роль играл мужчина. Отважная воинствующая феминистка, казалось, получала удовольствие от того, что ею управляет мужчина.

Мэгги удостоилась персональной похвалы, и на ее лице появилось знакомое Соне со школьных лет выражение — немного удивленное, с сияющей от удовольствия улыбкой.

Решили сделать небольшой перерыв. Принесли большие кувшины с ледяной водой и пластиковые стаканчики. В комнате стало невыносимо душно, все с жадностью пили воду, пытаясь завязать вежливые беседы с представителями разных национальностей.

Утолив жажду, подруги-англичанки вышли в уборную. Соня заметила огромное количество надписей, а точнее, инициалов, вырезанных на старом дереве. Некоторые зарубки почти стерлись за минувшие годы, некоторые были совсем свежими, цвета обнаженной плоти. Одни особо витиеватые инициалы напомнили ей о резьбе в церквях — целое произведение искусства. Должно быть, любовь заставила сделать подобные глубокие отметины в этих крепких дверях. Кем бы ни был вырезавший их человек, с его стороны это было не проявлением сиюминутной страсти, а признанием в настоящей преданности. НМ — тяжелые двери не смогут избавиться от этого проявления любви, пока их не снимут с петель и не пустят на дрова.

Неспешно выйдя в коридор, они остановились за дверью танцкласса возле развешанных на стенах афиш в рамках. На одной из них они увидели Фелипе и Корасон. Судя по всему, афиша была 1975 года и приглашала посетить представление фламенко.

— Смотри, Мэгги, это наши учителя!

— Господи, верно! Что делает с нами время!

— Не настолько они и изменились, — встала на их защиту Соня. — Такие же стройные.

— Но эти морщины у глаз... Тогда у нее их не было, разве нет? — заметила Мэгги. — Как думаешь, покажут они нам что-то из фламенко? Научат правильно топать? Научат щелкать кастаньетами?

Ответа Мэгги дожидаться не стала. Она уже была в танцклассе, пытаясь жестами объяснить учителям, чего от них хочет.

Соня наблюдала за подругой, стоя в дверях.

Наконец Фелипе подобрал нужные слова:

— Фламенко нельзя научить, — гортанным голосом ответил он. — Этот танец живет в крови, в цыганской крови. Но можно попробовать, если хотите. Я покажу вам несколько движений в конце урока.

В ответе был вызов.

Весь следующий час они повторяли движения, разученные в течение первой половины занятия, а за пятнадцать минут до конца урока Фелипе хлопнул в ладоши.

— А сейчас, — возвестил он, — фламенко!

Он с важным видом подошел к проигрывателю, быстро пробежал руками по дискам и осторожно достал нужный. Тем временем Корасон переобулась в углу, надела туфли с тяжелыми каблуками и железными набойками на носках.

Класс посторонился в молчаливом ожидании. Они услышали звук хлопков в ладоши и барабанную дробь. Мелодия была мрачной, совсем не похожей на беззаботный ритм сальсы.