Возвращение. Танец страсти

Соня задрожала. Она увидела у него в руке аккуратно перевязанную пачку писем, написанных девушкой, чья фотография неотступно завладела ее мыслями.

— Хотите, чтобы я почитал некоторые из них? Они на испанском. — Старик подошел и сел на стул рядом с ней.

— Да, пожалуйста, — негромко попросила она, вглядываясь в пожелтевшие конверты с загнутыми уголками, которые он держал в руке.

Он осторожно вытащил десяток страниц тонкой почтовой бумаги из первого в пачке конверта — конверты были разложены в хронологическом порядке, развернул. Письмо было датировано 1941 годом.

Почерк был незнакомым. Соня никогда не видела, чтобы мама писала от руки, ведь из-за болезни ей это было тяжело, и, насколько Соня помнила, Мэри всегда пользовалась печатной машинкой.

Буквы, написанные на одной стороне листа, просвечивались на другую, что затрудняло чтение. Старик постарался: сначала цитировал письмо на испанском, потом переводил на старомодный английский.

Дорогая мама!

Я знаю, ты поймешь, почему я так долго не писала. Потому что я боялась навлечь на тебя подозрения. Меня считают предательницей, так как я не вернулась в Испанию, но я надеюсь, что ты меня за это простишь. Мне казалось, что так будет безопаснее для всех.

Хочу рассказать тебе, что случилось тогда, когда я уплыла в Англию на «Гаване» четыре года назад...

С каждой минутой расстояние между Мерседес и ее родным домом все увеличивалось. Незадолго до их отплытия поднялся ветер, и, когда они покидали Бискайский залив, начало штормить. Суровая погода застала всех врасплох. Многие дети никогда до этого не плавали на корабле, поэтому испугались сильной качки. Все они стали плакать, почувствовав себя беспомощными, потеряв твердую почву под ногами и ощутив первые признаки морской болезни; некоторых стало обильно рвать. Даже цвет моря был чужим. Оно было уже не голубое, а отвратительного грязного цвета. Некоторые дети сразу же заболели, а за время путешествия морская болезнь скрутила даже взрослых. Вскоре палубы стали скользкими от рвотных масс.

Несмотря на протест Мерседес, Энрике у нее забрали и отвели на верхнюю палубу. Она на много часов потеряла его из виду, и девушкой овладело такое чувство, как будто она подвела его мать.

— Ты здесь не только для того, чтобы приглядывать за своими детьми, — ругалась одна из старших воспитательниц.

Она была права. Роль Мерседес в этой поездке заключалась в том, чтобы присматривать за группой детей постарше, и некоторые учителя и священники выражали явное неодобрение ее заботой только о двух детях.

Той ночью дети спали там, где только смогли заснуть, учитывая, что судно покачивалось вверх-вниз. Некоторые устроились на дне спасательной шлюпки, другие свернулись на кольцах швартов. Мерседес мало чем могла им помочь. Ее тоже тошнило. Когда на следующий день суровое море успокоилось, все вздохнули с неимоверным облегчением. Через некоторое время показалось побережье Англии, но лишь когда море перестало швырять их по палубе из стороны в сторону, они заметили небольшую темную линию на горизонте — побережье Гемпшира. На второй день к шести тридцати они уже причаливали в Саутгемптоне.

Спокойная гладь залива показалась им раем, и, как только корабль причалил, ужасная морская болезнь исчезла. На палубе корабля маленькие ручки держались за поручни, дети всматривались в новую страну. Все, что они могли увидеть, — это видневшиеся вдали темные границы порта.

Пришвартоваться оказалось делом шумным: послышался тревожный лязг якорной цепи, и огромные веревки, с руку толщиной, были выброшены на пристань. Седовласые мужчины смотрели на них со смешанным чувством жалости и любопытства. От них совершенно не веяло угрозой. Послышались возгласы на языке, которого они не понимали, грубые агрессивные голоса и вопль портового грузчика, которому удалось перекричать всю эту какофонию.

Из-за туч показалось солнце, но испарились новизна и возбуждение от приключения. Эти дети хотели быть дома, с матерями. Во время путешествия многих братьев и сестер разделили, и понадобилось время, чтобы разбить их на группы, но тут помогли шестиугольные значки. Вскоре к каждой группе был приставлен помощник. Мерседес надеялась во время поездки узнать, что входит в ее обязанности, но из-за шторма момент был упущен.

Перед высадкой детей в очередной раз осмотрел врач, и на запястья повязали цветные ленточки, чтобы определить, нуждается ли ребенок в лечении. Красная ленточка — поход в городскую баню для выведения вшей, голубая — выявлена инфекционная болезнь, ребенка следует отправить в больничный изолятор, белая — совершенно здоров.