Возвращение. Танец страсти

Появление этой девушки рядом с ним вернуло его назад, к старой жизни, где вечера протекали с восхитительной непосредственностью. Его часто приглашали на juergas, единственное, что гарантировалось, — неизвестность. Чем закончится вечер, кто сыграет лучше, как будут танцевать женщины, будет ли у собравшихся настроение, duende?

Он улыбнулся девушке. Мерседес и остальным, кто увидел выражение его лица, на мгновение показалось, что в хмурый, грустный день выглянуло солнышко. Подобная теплота стала редкостью в последнее время. Сейчас по вступлению Мерседес поняла, что началась солеа, которую она просила повторить. Девушка начала хлопать в ладоши, сначала легонько, пока не почувствовала, что публика всеми фибрами души ощутила ритм и сердца забились в такт музыке. Некоторые женщины стали хлопать ей в унисон, не сводя глаз с девушки, которая появилась ниоткуда и заняла центр импровизированной сцены. Когда хлопки стали увереннее, Мерседес начала топать правой ногой, пока не извлекла из половиц сильный, яростный звук. Потом она громко топнула левой ногой — танец начался, ее руки и запястья плавно двигались над головой, ее длинные тонкие пальцы стали еще тоньше, чем месяц назад.

Впервые за много дней люди воспрянули духом.

Игра гитариста вторила движениям танцовщицы, танец продолжался, страсти накалялись. Сейчас мелодия была почти неистовой, ногти рвали струны гитары, руки барабанили по деке. Мужчина, повесив гитару за плечи, нес ее многие сотни километров, по дороге она несколько раз побывала под дождем. И, несмотря на то что непогода каким-то чудом не слишком повредила инструмент, сейчас он своей одержимой игрой, казалось, стремился ее сломать.

Он был абсолютно уверен, что крепкий сосновый корпус его гитары выдержит подобное обращение, и сейчас он использовал свой инструмент, чтобы передать не только свою боль, но и боль всех зрителей. Музыка вторила людским страданиям.

За время танца этот незнакомец стал для Мерседес совершенно другим человеком. Когда два года назад она впервые станцевала в cueva, они с Хавьером были такими же чужими людьми. Она плотно закрыла глаза, сосредоточившись на танце, музыка перенесла ее назад в тот вечер, и опять она отдавала зрителям всю себя без остатка.

После солеа с ее мощной модуляцией и чувственностью, которая незримо проникала прямо в сердце, нервы зрителей были напряжены как струны. Они понимали, что это спонтанное выступление. Кто-то негромко воскликнул: «Оле!», но на него зашикали, как будто никто не хотел нарушать колдовство.

Tocaor знал, что атмосферу разрядит более легкая алегриас. Его танцовщица несколько расслабилась, когда подхватила новый ритм и стала кружиться в танце. Одеревенение, которое Мерседес чувствовала все эти недели без танцев, прошло, и сейчас она могла изгибаться и извиваться всем телом с той же пластичностью, что и раньше, щелкать пальцами, как обычно, резко и четко.

Наслаждение от танца унесло мысли каждого далеко от разбитых жизней, сожженных домов, зрелища мертвых тел и жестоких лиц людей, которые вынудили их покинуть родной город. Многие присоединились к действу, с каждой минутой все четче отстукивая ритм.

К концу выступления Мерседес устала. Пот бежал по ее шее и стекал на спину, она чувствовала, как он струится между ягодицами. Она отдала всю себя без остатка, почти забыв, где она и кто она. Как и остальные, Мерседес перенеслась из настоящего в прошлое, мыслями она была на празднике, в окружении родных и друзей. Она пробралась сквозь аплодирующую толпу в конец комнаты, где увидела Анну. Лицо ее новой подруги сияло от восхищения.

— Fantástico[73], — просто сказала она. — Fantástico.

Гитарист не прекращал играть, даже не перевел дыхание после последнего удара ногой Мерседес и тихими первыми аккордами нового произведения. Его зрители были в трансе и не желали из него выходить.

Казалось почти невероятным, что музыка исходит от одной его гитары. Сила звучания и глубина исполнения создавали впечатление, что задействован не один инструмент, а когда добавилось и ритмичное постукивание по корпусу гитары, мелодия стала еще глубже, окутывая слушателей роскошным бархатом. Кто-то отбивал ритм на стульях и крышках столов — музыка лилась отовсюду. Каждый в этой комнате был в восторге, всех унесло быстрым течением реки звуков.

Мерседес негромко отстукивала ритм кончиками пальцев. Она стояла, опершись о стену рядом с Анной, их плечи соприкасались.

Из тени вышел человек. Это был довольно тучный мужчина, на голову выше остальных, с копной густых черных кудрей, ниспадавших на плечи. Волосы на вид были очень жесткими. Его рябое лицо наполовину скрывала клочковатая щетина. Толпа расступилась, поскольку по его виду было ясно, что он без колебаний сам проложит себе дорогу. В его грубом лице не было ни намека на теплоту.