Возвращение. Танец страсти

Антонио видел, что мама устала, но им всем нужна была помощь. Каждый день люди ждали намека на то, что ситуация в городе стабилизируется, и Антонио был решительно настроен доказать, что некоторые аспекты их жизни остались без изменений. На данный момент в городе хватало запасов еды, поэтому они могли без труда накормить своих посетителей. Единственное, что невозможно было достать, — это рыбу, поскольку город был пока отрезан от побережья. Но мясо, хлеб, овощи и фрукты раздобыть было несложно.

— Послушай меня, мы должны попытаться жить обычной жизнью, в противном случае они по-настоящему выиграют, согласна? — убеждал он мать.

Она устало кивнула в ответ.

Бомбы упали на Плаза Кристо и на гостиницу «Вашингтон», недалеко от Альгамбры, где люди прятались от пулеметных очередей. В тот день в городе погибли девять человек, в основном женщины, многие были тяжело ранены. Пока гибли эти невинные люди, другие такие же простые граждане чувствовали себя на грани истощения. Рев бомбардировщиков республиканцев над головами укреплял решимость фашистов подвергать наказанию тех, кто все еще поддерживал правительство. Не успевали и чернила высохнуть на бумаге, как приговор уже приводился в исполнение.

Первыми предстали перед судом гражданский губернатор Мартинес, председатель местного совета адвокат Энрике Марин Фореро и два деятеля профсоюза: Антонио Руис Ромеро и Хосе Алькантара. 31 июля предстали они перед военным трибуналом, а всего через четыре дня их расстреляли у кладбищенской стены. Для этих людей и членов их семей все четыре дня были наполнены страхом и неверием в то, что подобное незаконное решение могло быть принято именем закона.

В последующие дни расстреляли много других видных фигур Гранады: политиков, докторов, журналистов. Новости тех дней напугали семью Рамирес.

— Это означает, что все мы в опасности, — сказал Пабло. — Абсолютно все.

— Если они могут оправдать убийства, значит, ты прав, — согласился Антонио, который всегда старался поддержать родителей.

Даже если он сам уже и потерял надежду на то, что это столкновение скоро закончится, все же отдельные части действующей армии оставались верны республиканскому правительству и, оказывая сопротивление, возвращали свои позиции. Бескомпромиссная жестокость, с которой армия выполняла приказы Франко, просто поражала. Идеалисты, такие как Антонио, только лишь начинали понимать сущность своих врагов.

К концу второй недели августа жара и бомбардировки только усилились, но погода уже мало кого интересовала. Странным было то, что сегодня могло обрушиться целое здание, но никто удивительным образом не пострадал, а завтра единственный взрыв на улице уносил жизни десятка человек. Такая злополучная судьба ждала женщин, которые погибли во время обстрела улицы Реаль Картуха. Их смерть была совершенно случайной.

Уже больше двух недель Гранада оставалась фашистским островком, окруженным морем верных республиканцев. Раньше Антонио надеялся, что такая относительно небольшая часть суши легко может быть отвоевана, но надежда потихоньку угасала. Стали просачиваться слухи об успехах националистов в различных городах, включая Антекьеру и Марбеллу.

Сейчас националистические силы организовали оборону против налетов на Гранаду с воздуха. Немецкие пушки были приведены в готовность, чтобы отразить атаки самолетов республиканцев, и бомбардировки прекратились.

Как только перестали бомбить, на улицах Гранады вновь закипела жизнь — людей было больше, чем обычно в эту пору года. Как правило, многие уезжали из города на все лето, но сейчас побаивались из-за нестабильной политической обстановки. К тому же возрос приток людей из окрестных сел, и население Гранады значительно увеличилось.

Атмосфера в городе была далека от праздничной, но в определенное время суток многолюдные улицы и площади напоминали времена праздников. Кафе были переполнены. Люди садились поближе к благодатной тени, молодые женщины лавировали между столиками, собирая пожертвования для Общества Красного Креста, филиалы которого, чтобы помочь раненым, были открыты по всему городу.

Кинотеатры работали, как обычно, но были вынуждены бесконечно повторять одни и те же фильмы, которые хранились в запасниках. Людям, истосковавшимся по зрелищам, не оставалось ничего другого, как терпеть и смотреть тревожные кинохроники, которые беспокоили всех, независимо от политических пристрастий.

Игнасио своей реакцией на происходящее продолжал настраивать родных против себя. Он даже не находил нужным скрывать свой энтузиазм по поводу того, что весь город и близлежащие села заняты фашистами. А со временем он даже стал разглагольствовать о зверствах, которые совершали сторонники Республики в таких городах, как Мотриль и Салобрена.

— Они загнали женщин в море, — кричал он Антонио и Эмилио, молча слушавшим речи брата, — и убили их детей!

Было ли это правдой или просто фашистской пропагандой, они все равно не собирались реагировать на слова Игнасио.

— И вам, вероятно, известно, что они уничтожили весь урожай и забили скот! — добавил он.