Возвращение. Танец страсти

— Двое младших детей не подходят по возрасту, — пояснил он, вновь обращаясь к сеньоре Санчес. — Мы берем детей от пяти до пятнадцати. Двое старших могут ехать, но сначала вам нужно ответить на несколько вопросов.

После этого он стал выкрикивать вопросы, требовавшие немедленного правдивого ответа: где работает отец, его вероисповедание, к какой партии принадлежит. Мария честно ответила на все. Сейчас было не время для лжи. Ее муж был членом профсоюза и членом социалистической партии.

Чиновник отложил ручку и взял в руки папку, лежавшую на столе, открыл ее и провел пальцем вниз по колонке, молча что-то считая. Несколько минут он продолжал делать записи. Необходимо было разместить детей, чьи родители принадлежали к разным политическим партиям, согласно голосам, набранным этими партиями на последних выборах. Дети были разделены на три группы: республиканцы и социалисты, коммунисты и анархисты, националисты. Казалось, что корабль полон, что для детей социалистов мест нет.

— А вы, — вновь взглянул чиновник на Мерседес, — вы не хотите поехать?

Мерседес была совершенно сбита с толку. Ей и в голову не приходило, что для нее найдется место на корабле. Она была уже слишком взрослой, поэтому смирилась с тем фактом, что ей придется остаться в Бильбао. У нее не было стремления оказаться на одном из кораблей, увозивших взрослых в далекие страны. По ее разумению, подобное путешествие было равносильно признанию, что она никогда не найдет Хавьера.

Но она продолжала цепляться за все угасающую надежду найти любимого, учитывая то, что, если она уедет, проследить ее путь будет почти невозможно.

— Нам требуется несколько молодых девушек, чтобы присматривать за детьми. Есть еще места. Если вы уже имели дело с детьми, вы, вероятно, тот человек, который нам нужен, — объяснил чиновник.

Мерседес едва расслышала его слова, настолько была сбита с толку новой дилеммой.

— Мерседес! — воскликнула Мария. — Ты должна ехать! Это твой шанс!

Впервые за все время знакомства Мерседес увидела, как выражение смирения исчезло с бледного лица женщины.

Мерседес показалось, что ей протягивают руку помощи; с ее стороны было бы неблагодарностью эту помощь не принять. Люди стремились попасть на эти корабли. Она уверяла себя, что через несколько месяцев вернется и воссоединится со своей семьей. Но бросить поиски Хавьера? Немыслимо!

Двое старших детей, Энрике и Палома, чья судьба уже была решена, стояли и умоляюще смотрели на Мерседес. Они очень хотели, чтобы она поехала с ними, и инстинктивно понимали, что и мама обрадуется, если девушка поплывет на одном с ними корабле. Мерседес взглянула в широко открытые, полные надежды глаза. Возможно, впервые за все время ей выпадает шанс сделать что-то по-настоящему полезное и принять ответственность за кого-то еще кроме себя.

— Ладно, — услышала она собственный голос. — Я поеду.

Последовали кое-какие формальности. Во-первых, медицинский осмотр. Мерседес повела двух детей в кабинет «Asistencia Social»[78], они встали в очередь, ожидая, пока их осмотрит английский врач. Он почти не задавал вопросов, потому что не знал испанского, а они не говорили по-английски. Паломе и Энрике выдали чистое карантинное свидетельство. К одежде прикрепили личный номер — шестиугольную карточку со словами «Expediti'on a Inglaterra»[79] — и велели носить ее, не снимая.

— Что ты возьмешь с собой? — восторженно спрашивала Палома брата, как будто они собирались в увеселительное путешествие.

— Не знаю, — печально ответил Энрике. — Шахматы? Не уверен. Будет ли там с кем играть?

Им было позволено взять с собой только по маленькой сумочке со сменой одежды и ограниченным количеством вещей, к выбору которых следовало подойти с особой тщательностью. У детей-католиков туда должна была поместиться и маленькая Библия.

— Я возьму Розу, — решительно сказала Палома.

Роза была ее любимой куклой, ее воображаемым другом. Если Роза поедет с ней, то все будет хорошо, Палома была в этом уверена.

Ее старший брат не был в этом так убежден. Его тревожила предстоящая поездка, но, как самый старший мужчина в семье, он не должен был показывать свои страхи.

Немногочисленные вещи Мерседес все поместились в маленькую сумочку, ей не из чего было выбирать. Корабль отплывал через два дня, и в течение последних двух суток у нее оставался шанс найти Хавьера. За эти сорок восемь часов она внимательно изучила каждую группу людей на улице, каждую очередь в надежде увидеть его лицо.