Возвращение. Танец страсти

Мерседес теперь была полностью уверена, что ее поймет любой, хоть раз в жизни испытавший непреодолимую силу взаимной любви: она не может вернуться в Гранаду. Она вспомнила слова, с которыми мать провожала ее в дорогу, и рассчитывала, что та не станет осуждать ее за то, что она пошла дальше, а не вернулась домой. Мерседес верила, что Хавьер — ее единственная любовь и, каким бы горьким ни был конец, она обязана его найти. Даже сам процесс поиска и непоколебимая вера в то, что он найдется, притупляли боль разлуки.

Не зная, куда приведут ее ноги, она неспешно брела по улице. У нее было время подумать. Может, она ничем не отличается от людей в церкви. Они «знают», что Бог есть, их вера в чудо Воскрешения была нерушима. У нее была своя вера: она знала, что Хавьер жив. Когда она стояла на тротуаре, решение пришло само собой. Она пойдет на север, слушая свой внутренний голос. У нее была лишь одна зацепка — дядя Хавьера жил в Бильбао. Вероятно, ее любимый там, ждет ее.

Хотя теперь она почти не испытывала страха, путешествовать одной все же было рискованно. Мерседес понимала, что безопаснее ехать в компании. В Альмерии беженцев было не счесть, среди них многие собирались покинуть город. Вот с ними она и могла бы поехать. Решив навести справки, она завязала разговор с двумя женщинами. Сами они планировали на некоторое время остаться в городе, но рассказали Мерседес, что есть одна семья, родители с дочерью, которая вот-вот собирается уезжать.

— Я слышала, что они скоро уедут, — сказала женщина помоложе своей сестре.

— Да, верно. У них родственники где-то на севере, именно туда они и направляются.

— Когда получим свой хлеб, мы найдем их. Тебе нельзя ехать одной. Уверена, в компании гораздо лучше.

В оговоренный час, прижимая к груди свои краюхи хлеба, они поспешили к школе на окраине Альмерии, где эти две женщины обосновались вместе с сотней остальных беженцев. Мерседес было дико видеть классные комнаты, где взрослых теперь было в несколько раз больше, чем детей, а парты и стулья грудой лежали в углу. На полу были разостланы старые одеяла. На стенах все еще висели забавные детские рисунки. Теперь они казались неуместным напоминанием о том, как старый порядок перевернулся с ног на голову.

Сестры нашли место, где они оставили свои пожитки; в этой же комнате сидела и женщина средних лет. Казалось, что она штопает носок, но при ближайшем рассмотрении Мерседес поняла, что та пытается починить свои туфли. Их кожа была настолько тонкой и изношенной, что ее можно было шить обычной иголкой. Кое-как она починила свою обувку. Без туфель далеко не уйдешь.

— Сеньора Дуарте, это Мерседес. Она хочет ехать на север. Может она отправиться с вами?

Женщина продолжала шить. Она даже не подняла глаз.

Мерседес ощупала руками закругленные носки своих танцевальных туфель, лежащих по одной в каждом кармане пальто. Иногда она забывала о них, но они всегда приятно оттягивали ее карманы.

— Мы пока не едем, — ответила сеньора Дуарте, взглянув наконец на Мерседес. — Но, если хочешь, можешь поехать с нами.

Слова были произнесены без намека на теплоту, что уж говорить об искренней радости. Хотя в комнате было душно, Мерседес задрожала всем телом. Она понимала, что людей лишили возможности заботиться об окружающих. Многие повидали ужасные зверства, она прочла это в глазах сеньоры Дуарте. Люди редко интересовались незнакомцами, а иногда и своей семьей.

Несколько минут спустя подошла девушка возраста Мерседес.

— Ну, что-нибудь достала? — спросила мать, даже не взглянув на дочь.

— Столько, сколько дали, — ответила девушка. — Но совсем немного. Едва хватит на одного.

— Но нас трое, включая твоего отца, и четверо, если эта девушка решится поехать с нами, — возразила мать, указав на Мерседес кивком головы.

Мерседес сделала шаг вперед. Женщина, которая ее представила, уже ушла.

— Ваши знакомые сказали мне, что я могу отправиться с вами, поскольку мы едем в одном направлении. Это вас не стеснит?

Мерседес говорила с долей сомнения, опасаясь, что получит такой же холодный прием от дочери, как и от матери.

Девушка смерила ее взглядом с ног до головы без тени подозрения, а только с интересом.

— Конечно, нет. — Говорила она с неподдельной теплотой.

— Пойдем поищем, где это можно приготовить, — сказала она, размахивая пакетиком с чечевицей. — Уверена, мы придумаем, как это сделать. Я вижу, у тебя есть немного хлеба.

Две девушки встали в очередь возле маленькой кухни. Сейчас все привыкли стоять в очередях. Здесь знакомства перерастали в дружбу.

— Прости, кажется, мама была не слишком-то дружелюбна.

— Не стоит. Я же совершенно незнакомый человек. Почему она должна со мной любезничать?

— Раньше она такой не была.

Мерседес взглянула девушке в лицо и увидела свою копию. Это была молодая девушка с глазами старухи, исполненными печали, как будто она уже повидала в жизни немало боли и страданий.