Возвращение странницы

— Полно вам, хватит плакать. Это ни к чему. Я верю, что не вы проболтались, а он вытянул из вас всю эту чепуху. Не понимаю только, откуда газетчики узнали, что она вернулась…

Миссис Рамидж издала последний всхлип и подняла голову. В кухне было пусто. Айви и Фло ушли наверх, стелить постели. Тем не менее кухарка понизила голос до хриплого шепота:

— Я знаю откуда! Это Айви проболталась, я сама выведала это у нее вчера вечером. Ее тетя как-то получила целую гинею за то, что послала в газету сообщение о кошке, которая выкормила крольчонка вместе с выводком котят. Этот случай запал Айви в голову, вот она и послала в «Уайер» открытку про то, что ее хозяйку считали мертвой, а она возьми и вернись домой, и про крест на кладбище, и все такое. Но я бы ни за что этого не сделала — боже упаси рассердить сэра Филипа!

— Вы ни в чем не виноваты, миссис Рамидж. Газетчикам тоже надо зарабатывать на хлеб.

Миссис Рамидж сунула носовой платок в просторный карман передника.

— А крест хорошо вышел на снимке, — заметила она.

Милли Армитидж засмотрелась на страницу газеты.

«Энн, жена Филипа Джоселина, 21 год…»

Разумеется, теперь надпись придется изменить. Об этом позаботится Филип. Если в гостиной вместе с Лин действительно сидит Энн, значит, под белым мраморным надгробием покоится вовсе не она. Нельзя находиться в двух местах одновременно. Милли всем сердцем пожелала, чтобы надпись на надгробии оказалась верной. Может, она и грешница, но она предпочла бы, чтобы Энн лежала на кладбище, а не сидела в гостиной. Беда в том, что Милли терялась в сомнениях. Иногда она принимала сторону Филипа, в другой раз — сторону Энн. Она старалась быть честной сама с собой. В конце концов, ее желания не имеют никакого значения. Главное — убедиться, что в гостиной сидит настоящая Энн. Страшно подумать, что будет, если Энни Джойс завладеет деньгами Энн, Филипом и Джоселинс-Холтом, но еще страшнее — представлять себя на месте Энн, которая воскресла из мертвых и обнаружила, что она никому не нужна.

Милли не сводила глаз со страницы.

«Энни, дочь Роджера Джойса…» — вот что было бы написано на надгробии, если Энн и вправду жива! Какой ужас!

Она подняла голову, встретилась с сочувственным взглядом миссис Рамидж и в приливе откровенности, какие случались в ее семье, спросила:

— Запутанное дело, правда?

— Да, неловко получилось…

Миссис Армитидж кивнула. В конце концов, миссис Рамидж служила в Джоселинс-Холте уже двенадцать лет и помнила свадьбу Филипа. От слуг ничего не утаишь, не стоит и пытаться — ни к чему хорошему это не приведет. Она спросила:

— А вы сразу узнали ее?

— Кого, мэм? Ее светлость?

Миссис Армитидж кивнула.

— Так вы узнали ее… — она сделала паузу и многозначительно закончила: — сразу?

— А вы — нет, мэм?

— Ну конечно узнала! Иначе и быть не могло.

— Вот и я так думаю.

Они переглянулись, и миссис Рамидж нерешительно зашептала:

— А сэр Филип? Он, похоже, сомневается…

— Он был убежден, что она умерла, поэтому никак не может поверить, что ошибся. Ведь мы-то не видели ее перед смертью, а он видел. Ему сейчас нелегко.

Миссис Рамидж подумала и с расстановкой произнесла:

— Я повидала немало покойников. Одни выглядели, будто живые и просто спят, а другие менялись так, что их и не узнать. Представьте себе ее светлость бледной, с развившимися волосами, мокрой с ног до головы — сэр Филип сам рассказывал, что в лодке они промокли, — не всякий узнал бы ее такой, верно? А если та, другая леди, была похожа на нее…

— Я не говорила ни о какой другой леди, миссис Рамидж!

— Само собой, мэм, только ходят слухи… Словом, если наверху ее светлость, значит, кого-то по ошибке похоронили вместо нее. Вот и поговаривают, что на кладбище лежит мисс Энни Джойс, которую все мы видели здесь лет десять назад, когда она приезжала вместе с мисс Терезой. Они пробыли здесь неделю, но все заметили, как мисс Энни похожа на леди Энн.

— Вы помните Энни Джойс? Как она выглядела?

Миссис Рамидж закивала.

— Она была долговязой худышкой, которую не мешало бы подкормить. Но все равно она могла бы сойти за сестру сэра Филипа, а если бы пополнела и подкрасилась — то и за ее светлость. К тому же после смерти лица меняются — вот сэр Филип и ошибся. Так все и было, уж можете мне поверить.

Милли Армитидж приоткрыла рот, снова захлопнула его и скороговоркой спросила:

— Значит, вы считаете, что в гостиной ее светлость?

Миссис Рамидж вытаращила глаза.

— Дались вам эти глупости, мэм! Само собой, она постарела, так ведь все мы стареем.

— Вы уверены?

— Уверена? Как-то раз она вошла в эту дверь, прямиком ко мне, да и говорит: «Надеюсь, вы рады снова видеть меня, миссис Рамидж».

На глаза Милли Армитидж навернулись слезы. Энн вернулась, а ей никто не обрадовался… она поспешно одернула себя. Поначалу Лин сияла от радости, но вскоре приуныла. Ее тоже терзают сомнения…

Миссис Рамидж добавила:

— Нелегко вернуться домой и узнать, что ты никому не нужен, мэм.

Глава 11