Возвращение с края ночи

Повсюду, в каждом уголке, притулилась какая-то плесень или мох, вида отвратного и пугающего. Дрянь эта светилась призрачным гнилостным свечением.

В обшивке машины зияли сквозные дыры, через которые прекрасно виден уносящийся назад пейзаж.

Но самое тяжкое — общее ощущение краха, гибели и тлена. Мечты и надежды рассыпались в прах, пали под натиском унылой энтропии все оболочки мира, все уровни саморегуляции и организации. Мир болен чем-то вроде иммунодефицита. И заражен всеми хворями разом. Неизлечимо и в последней стадии. Остались только неприкаянные тени былого.

В буквальном смысле! Кроме Воронкова и ганфайтера в кабине присутствовали неясные, но пугающие призраки. Не привидения в простынях и не жуткие полуистлевшие скелеты в пиратских треуголках, скалящие черепа с пустыми глазницами…

Отнюдь!

Повалившись на приборную панель, лежал полупрозрачный силуэт какого-то существа. Отдаленно схожее с человеком, оно было облачено в комбинезон из толстой ткани… Швы, с вытачками и стежками, просматривались отчетливо. Комбинезон туго обтягивал мощную фигуру. Но на спине плотную ткань вспарывал фестончатый, крокодилий двухрядный гребень. Выглядело так, будто существо напоролось на исполинскую дисковую пилу, пронзившую насквозь, или внезапно превратилось в некую жуткую тварь и не перенесло вида своего отражения в зеркале.

Рядом с Сашкой застыл в воздухе еще один призрак в похожем комбинезоне и замысловатом шлеме. Из трещины в лобной части шлема торчал длинный пучок волос…

Бр-р-р!

Призраки мерцали, становясь убийственно четкими, и тут же практически исчезали, делаясь едва угадываемыми.

Не без некоторой опаски Сашка перевел взгляд на попутчика. С ним-то хоть все в порядке?

Оказалось — да.

Тот сидел в несколько вальяжной позе, «рулил» и чувствовал себя прекрасно.

Сам он ничуть не изменился. Разве что теперь испытавший облегчение Воронков мог отлично видеть его снаряжение во всех деталях…

Но долго рассматривать интересные подробности ему не пришлось. Стоило только попробовать увлечься их изучением, как по фигуре ганфайтера разлилась призрачная нерезкость.

Черт! Сгоряча Сашке показалось, что тот тоже собрался превратиться в привидение, но секундой позже до него дошло, что маскировка ганфайтера просто переиграла «чудесные» очки.

Видимо, искусственный интеллект, встроенный в них, по совокупности впечатлений тоже испытал нечто вроде шока, потому что в этот раз комментариев никаких не последовало. Вообще. Трудно судить о достоверности картинки, показанной очками. Хотелось думать, что это какое-то электронное наваждение. Сбой в работе процессора. Шут их знает, как эти очки работают!

Но самое-то противное в том состояло, что и реальный мир теперь следовало оценивать столь же критично. Сквозные дыры это как-то чересчур!

Воронков, прежде часто недоумевавший по поводу выражения «с тяжелым сердцем», теперь уверился, что понял его значение. Именно с тяжелым сердцем отлепил он от лица коварную оптику. И вновь вернувшиеся нормальные краски уже не казались надежной реальностью.

— Посмотрел? — с привычной ноткой иронии поинтересовался ганфайтер. — Чего видел?

— То, что я сейчас увидел… Лучше б мне того не видеть.

— Бывает, — качнул головой ганфайтер, — стоит, так сказать, вооружить глаз, и такого можно насмотреться… не фокусируйся на этом.

— Да я… — начал было Сашка.

Но попутчик нарочито не стал вслушиваться. Он неожиданно продекламировал:

— Но, даже генезис узнав
Таинственного мирозданья
И вещества живой состав,
Живой не создадите ткани.
Во всем подслушать жизнь стремясь,
Спешат явленья обездушить,
Забыв, что если в них разрушить
Одушевляющую связь,
То больше нечего и слушать.

Воронков несколько опешил от неожиданности. Мало того что незнакомец, черт его знает где встреченный, черт знает на каком расстоянии от дома, говорит на чистом русском, да еще со знакомыми словечками, так он еще декламирует эдак небрежно «Фауста» в переводе Пастернака! Не слишком ли?

Воронков так растерялся, что даже закончил за ганфайтера:

— Encheiresin naturae — вот
Как это химия зовет.

— Во-во! — закивал ганфайтер, — именно encheiresin, именно naturae! Я про то, что ты видел в свои очки. Что бы ты там ни углядел, но физиономия у тебя была, как у… Фауста, когда его подозрения относительно черного пуделя подтвердились.

Сашка начал было соображать относительно выражения лица Фауста…

— Но ключевое слово, — продолжал разглагольствовать вдруг разговорившийся ганфайтер, — генезис. Безусловно генезис! А?

Воронков не нашелся что ответить. Понял только, что тот вкладывает в слово ГЕНЕЗИС несколько иной смысл, нежели просто значение слова, стоящего в словаре между ГЕЛЬМГОЛЬЦ и ГЕНЕТИКА.

— В смысле происхождение? — не удержался от вопроса Сашка.

— Забудем, — отмахнулся загадочный попутчик.