Возвращение Робин Гуда

– Я спать сейчас пойду. Тебе там матрасы в комнате, разберешься. Потом можно поговорить.

– Сутки мне хватит.

– Последние сутки в жизни? – Матвей выпил. – Выглядишь ты не очень. Примерно как обглоданный рыбный скелет.

– Здоровье при мне, – сказал он. – Со всем остальным хуже. Ты, если добить решил, не стесняйся. За сутки справишься.

– Я тебя не буду добивать. – Матвей встал. – Рад тебя видеть. – Радость плеснула чистой синей волной. – Куришь? Я сам бросил, но для гостей держу. Курить здесь, окно потом откроешь.

Пошел в ванную и врубил душ.

Ты сидишь на стуле у окна, куришь, смотришь в окно.

. . .

Вечером они сидели опять в кухне. Николай немного поел. Матвей достал бутылку из холодильника.

– Ты не пьешь, мне утром на работу. Значит, за следующей идти незачем. Я тебе налью все-таки. Со встречей.

– Давай. – Николай отпил глоток. Потом выпил всю. – Расслабляться не приходилось. Сейчас, честно говоря, тоже. Только голову опустишь, уже надо бежать. Один раз у меня своя комната была. И я ее не удержал. Думал о себе лучше.

– Не надо.

– Не надо?

– Сутки почти прошли, – сказал Матвей. – Завтра я в шесть утра на автобус. Котедж на московском направлении, хорошее место. Почти там же, где мой был. Только дальше. Я там буду три дня, или четыре, пока не закончу. Тут всё есть, денег я тебе оставлю. Интернет там, – (он уже показал Николаю маленькую комнату, где жил), – комнату я закрывать не буду. Осматривайся здесь, гуляй, делай что хочешь. Дождешься меня, продолжим.

– Ты же знаешь, я уйду. Проснусь здесь, и всё станет ясно. Я тебя увидеть хотел – ну, увидел. Ничего не изменилось.

– Началось. – Матвей от души рассмеялся. – Двадцать лет жил, никто мне не говорил, когда мне идти, а когда не идти на работу. Пей еще. – Он поболтал бутылкой. – Ух ты, придется все-таки еще за одной бежать. Надо сейчас, ночью купить трудно.

Николай беспрекословно выпил.

– Тебе не станет всё ясно, пока я схожу? Или пошли вместе. Я тебе все-таки предлагаю сделать, как я. За вечер ничего не успеем.

– Разговаривать особо тоже… Отвык. – Он поднялся. – Пошли.

Они вышли на улицу. Николай прятал руки в рукава куртки. – Холодно у вас.

– Ты не заболел? Вот и решение вопроса. Больного человека на улицу никто не выгонит. Тем более. Завтра у тебя такое похмелье будет, с отвычки, ты порадуешься, что тебя никто не видит. И я тебе сейчас одну вещь скажу. Ты имей в виду, что у пьяного на языке. Знаешь, это, когда идешь домой. Поднимаешь голову – а у тебя в окне свет горит.

– Хорошо, дождусь.

Они зашли в магазин, Матвей набрал соков, печенья, лимонов.

– Друг приехал, – сказал кассирше, сияя. Кассирша посмотрела на них непроницаемо.

– Подари ей апельсин, – сказал Николай.

– Нате. – Они вышли на улицу. – Держишь марку, – сказал Матвей с уважением. Николай усмехнулся.

Пришли домой и расположились. – Бухать или разговаривать? Я предлагаю отложить. Я настроен напиться и забыться. Хочешь фильм смотреть? Есть Аки Каурисмяки. Я такое интервью читал. Семь рюмок с Аки Каурисмяки. Пока… – Матвей запнулся. – Ан, дю, труа. – Загнул пальцы. – Еще четыре.

– Можно. – Они перешли с бутылкой и апельсинами в маленькую комнату и смотрели фильм на компьютере. Начало было про мужика, который потерял память. Конец никто не помнил. Расползлись по постелям.

. . .

Через два дня. Матвей возвращался вечером. Не знал, что застанет дома. Окна темные.

Зашел. Николай спал в большой комнате на матрасе.

Пока он мылся, Николай проснулся. Сидел в кухне, когда Матвей вышел.

– Боялся, что ты уйдешь.

– Я же обещал.

Он кивнул на плиту. – Картошку сжарил. Но я думал, ты завтра.

– Ударно работал. – Матвей снял сковороду и стал есть, прямо холодную. – Я сейчас отключусь, – сказал, когда съел половину. – Спал часов шесть за все время. Если ты ждал двое суток, то может потерпишь еще до утра. Или опять водки. Я купил, на всякий случай. Теперь выходные.

– Ты бухаешь?

– Редко. Но да, бывает. Когда невмоготу. С Аки Каурисмяки. Но в основном работаю. Но держу для гостей.

– Гости часто?

– И тоже редко. Лет пять назад было прямо обвал. Сейчас никого. Думаю, это как климат. Потепление, наводнение. Никто не знает, почему. Может, опять будет.

– Ну да, вот я.

– Ты, – сказал Матвей. – Это не гости.

– Типа хозяин.

– Типа того. Ты мне жизнь сделал. Я хотел стать как ты. А стал как я. Может, не лучший вариант. Но лучший из возможных. Я все-таки выпью.

Он достал бутылку и свернул ей голову. Сделал несколько глотков прямо из горла.

– Я всё. Извини, что плохо встречаю. Хочешь, лягу в большой комнате, можешь пошариться в компьютере.

– Да я не больно… шарюсь.

– Тогда спокойной ночи.

Утром проснулся в восемь, вышел в кухню. Николай уже жарил опять картошку. Повернул голову:

– Потому что мы с ним пидорасы.

– Бон матин, – сказал Матвей. – Как говорят, говорят, в Квебеке.

– Давай сразу о делах.

Матвей кашлянул. Спросил вежливо:

– Может, сначала позавтракаем?

Заглянул в холодильник и извлек бутылку. – Можно, – возразил, перехватив взгляд Николая. – Выходной!

Николай откинулся к стене. Сидел на табурете.