Возвращение Робин Гуда

Все улаживается. Чудесным манером всегда все улаживается. Сбегав вдоль поезда не более пяти раз, Рома находит и проводника, готового принять двух мужчин, и проводницу, согласную еще на двоих (пол не уточняет). И санкцию Семеныча на попадание внутрь состава.

В суете он даже упустил из виду, что четвертый их кореш подтянулся. Остановившись перед Семенычем, который после трудов по разъяснению просто стоит дышит, он зачем-то считает нужным обратить на себя внимание, говоря:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, здравствуйте, – меланхолично отвечает Семеныч, – как вы заебали со своим «здравствуйте».

И лезет в вагон.

Из вагона навстречу ему вываливается Сусанна.

– Я нажала кнопку смыва в биотуалете, – объявляет она. – А кнопка не работает.

– Под вагоном висит генератор, – начинает объяснять Женя. – Пока вагон не наберет скорость, электросистема запитывается от батарей или высоковольтной магистрали. В двухэтажках нет своего генератора, и вагон целиком зависит от электровоза, батареи здесь для низковольтных цепей используются и на стоянках.

Сусанка смотрит на Женю, как снайпер, прищурив глаз.

– Ты сейчас с кем разговаривал?

Женька поворачивается к корешу. Медитирующему над ответом на свое приветствие.

– А как вас по отчеству?

Роман смотрит на лицо четвертого. Для разнообразия ему его не жалко.

– Максимович, – говорит тот.

– О! – говорит Женя. – У них – Семеныч. А у нас – Максимыч!

Вперёд.

Он вышел из купе проводника и встал в проходе.

Лбом к стеклу не прислоняться.

Попытался облокотиться о никелированный поручень, тянущийся вдоль окон, – буквой «Г», зад уперся в стену между купейными дверями.

Нет, нельзя. Выпрямился, взявшись за него руками.

За спиной в купе проводница Света, оправившаяся от известия, что лишена места отдыха в пользу двух нахлебников, щебетала с его напарницей, звать Сусанной.

Закупоренная коробка в пятнадцать вагонов отматывала километры. Два часа от Московского вокзала. Шесть часов до четырех утра, когда начнется работа.

Туловище в униформе не должно маячить на вагоне, мешая первым пассажирам – вот они, выходят из своих камор, – вынести мусор.

Он прижался к поручню животом. И это ведь не на него натолкнутся – скажут на всю бригаду.

– Эй, ты что там делаешь? – Сусанна высунулась из купе. – Иди, Света зовет чай пить.

Он присел на край койки. Стол был завален снедью. Сусанна, мелкая, уписывала, как хомяк, щеки, как футбольные мячи, перекатывались.

– Меня с состава сорвали, – объясняла она Свете. – С собой только то, что было, – кивнула на мешок, заваливший койку. – Ни денег, ничего.

– Ешьте, ребята. – Света протиснулась к выходу. – Я пойду пассажирам чай разносить.

– Да положи ты мою сумку наверх. – Сусанна, продвигаясь к окну. – Я потом возьму там еще кое-что…

Он взял стакан с чаем и наболтал сахару четыре ложки. Сусанна прыснула.

– Кишки не слипнутся?

– Сусанна, – сказал он. – Ты же не первый раз едешь.

– В двухэтажном – первый раз. А так – пятый. Я люблю ездить, – сообщила с гордостью. – Где я только не побывала. В Мурманске – раз. В Астану сопровождала. В прошлом году два раза в Краснодар. – Она загибала пальцы.

– Может, ты мне покажешь, что к чему. Ну вот, Роман сказал, в четыре утра мешки выносить. Я даже не знаю, как их достать.

– Да я знаю, что ты не знаешь. – Сусанна фыркнула. – По тебе видно, вчера из лесу вышел. – Она откусила сразу половину сочня и положила на стол.

Он вышел за ней. Сусанна продвигалась по коврикам расхлябанной, но целеустремленной походкой. Косица болталась, как кнут.

Четыре ступеньки, предтамбурный промежуток, с тремя дверями в туалет.

Она отомкнула ключом-трехгранником дверцу, на которой была надпись «СТЕКЛО». – Если мешки не полные, а они не будут полные в четыре утра, высыпаешь в один. Мешков не хватает. – Отперла другую, с надписью «ПЛАСТИК».

– Подожди, тут же написано.

– Ну, дикий… Думаешь, тебе на перроне будут устраивать раздельный сбор? Всё в один ящик!

– А ключ?

– Ключи, вообще, покупают. Хочешь, продам? Пятьсот рублей.

– Каха в РЭДе мне предлагал за триста.

– Я не знаю, что ты тут вообще делать собрался. – Замкнув дверцы, она повернулась к противоположной стене с туалетными кабинками. – Тряпки, ведра. – Отомкнула низенькую дверцу. – Пылесос там, – одним движением вздернула рольставень. – Пошли, покажу, где швабры.

Они устремились обратно через вагон, прошли купе проводницы.

– Всё понял? Два раза не объясняю.

Вернулись в купе. Сусанна запихала в рот оставшуюся половину сочня.

– Все-таки ключ.

– У Женьки попросишь. Он без ключа все открывает. Учти, в Рязани двадцать три минуты стоим. Я за тебя мешки таскать не буду.

– А спать?

– Ты наверх. Я люблю в окно смотреть.

– Света где будет спать?

– А она не будет. Проводники вообще сидеть должны всю дорогу. У нее там отдельное место.

Не стал спорить. Забрался наверх. Полка была коротка, промежуток между ней и потолком узок.

Зашла Света. Вполголоса внизу рассказывала Сусанне о женской доле и наглости пассажиров. Он помигал телефоном, заводя будильник.

Закрыл глаза и сразу открыл. Будильник жужжал.