Возвращение призраков

Эш потянулся к девушке.

И замер с протянутой рукой, когда она подскочила и издала резкий вскрик.

— Грейс?.. — сказал он тихо, неуверенно.

Она снова закричала, это был мучительный вопль.

Эш приподнялся на колено, по-прежнему протягивая к ней руку.

На этот раз она завизжала, дергая ногами, как в судорогах.

Он поспешил к ней, наполовину ползком, наполовину на четвереньках, и позвал ее.

В ночи снова раздался ее вопль.

— Грейс!

Эш схватил ее за плечо и повернул лицом к себе. Ее тело билось под его рукой.

В нескольких футах от них Фелан сел прямо и повернул к ним голову.

Грейс неистово корчилась, ее крики были полны страдания.

— Грейс, в чем дело?

Эш ощутил беспомощность; он опустился на колени рядом, протянув к Грейс свои руки, но уже не касался ее из опасения причинить боль.

Грейс колотила руками по воздуху, извивалась и билась, с шумом втягивая в себя воздух.

— Дэвид! — кричала она. — Дэвид, помоги!

 Он взял ее за плечо и попытался прижать к себе, но она вывернулась, ее тело сложилось пополам, голова прижалась к коленям. В свете луны на них упала тень Фелана, ирландец тоже попытался помочь. По небу неслись тучи, застилая свет, и опять все оказались в темноте. Но по-прежнему слышались стоны, и Эш чувствовал, как корчится Грейс. Он обхватил ее руками, отчаявшись помочь, но боясь, что она в своем безумии поранит себя.

— Что с ней? — спросил он ирландца, полагая, что у того должен быть ответ на все.

— Я думал, здесь она в безопасности. — В словах Фелана слышалась печаль, печаль и жалость. И отчаяние. — Я думал, мы вовремя увели ее. Господи Иисусе, не допусти этого!

Ее крики не ослабевали и разрывали сердце Эша. Нужно было что-то делать, как-то помочь, он не мог позволить ей так страдать. Эш попытался приподнять ее, но его руки дрожали в панике, и Грейс вырвалась, упала спиной на каменный пол, ее тело выгнулось, скрюченные пальцы хватали саму ночь.

Прерывистой вспышкой полыхнула молния, залив все вокруг ярким, безжизненным светом. Эш не услышал последовавших тут же раскатов грома, потому что в эти краткие мгновения полной иллюминации заметил только что открывшуюся его взору рану на ее теле — обнаженную плоть и кожу, тонкие полоски которой отдирались с лица, с шеи, с груди. Он слышал только ее крики, ее мольбы, ее призывы.

Снова наступила тьма, но ужасный образ запечатлелся в его мозгу. Эш прижал руки к ее лицу, стараясь удержать кожу, не дать ей окончательно оторваться, и ощутил покалывания, легкие и слабые, проходящие через руки. Его усилия были бесполезны против невидимых рук, щиплющих ее тело. Грейс колотила его, словно это он нападал на нее, и кричала, выражая свою муку, свой страх; она корчилась под ним, пытаясь встать, чтобы убежать и спрятаться, скрыться от этого безжалостного истязания.

Прозвучала молитва, как заклинание, и Эш понял, что это ирландец молит Бога о помощи. Даже когда Эш накрыл тело Грейс своим, невидимые руки продолжали терзать ее, и он знал — о Боже, он знал! — что эти руки не остановятся, пока Грейс не останется голой, как Бердсмор, неприкрытой и окровавленной — пока не потеряет человеческий облик. Его вопль слился с ее криком, и, когда снова выглянула луна, при виде Грейс на глазах у Эша заблестели слезы.

Он пытался удержать ее, но агония придала ей страшную силу. Грейс выскользнула из-под него и локтем ударила в переносицу, ошеломив и отбросив в сторону, так что на несколько драгоценных мгновений Эш беспомощно растянулся на террасе. Грейс стояла над ним, прижав руки к лицу и подняв голову, будто выла на луну, и ему показалось, что на ветру треплются лохмотья ее одежды, но тут же он понял, что девушка почти голая, а это развеваются и отрываются пластами лоскуты ее кожи.

Фелан, понимая, что ей не поможет ни один смертный, по-прежнему стоял на коленях и молился.

Потом она убежала. Вернулась в Локвуд-Холл.

— Дэвид, нет!

Фелан попытался задержать Яша, бросившегося за ней, но исследователь без труда оттолкнул его и нырнул в дверной проем.

Ирландец был стар, он смертельно устал, но не отставал от Эша.

Огромный зал озарила молния, и оба увидели Грейс, неподвижно стоящую среди обломков. Она застыла там, в свете молнии блестели ее поднятые руки, выпирали окровавленные, ободранные груди, на лице без кожи выделялись сверкающие Голодной белизной глаза Ее волосы разлетелись, как наэлектризованные, а вокруг собралась мгла, кружась и качаясь в каком-то таинственном танце. За старыми разрушенными стенами стояла холодная тишина — не слышалось ни шепота, ни криков, ни музыки, ни треска камней, — и Грейс тоже больше не кричала. Но ее ободранные губы шевелились — она умоляла кого-то невидимого.

На этот раз гром донесся через некоторое время после молнии, и, когда его раскаты докатились до Локвуд-Холла, руины содрогнулись до самого основания. Эш карабкался через кучу мусора, чтобы добраться до Грейс, когда ему на голову и плечи посыпалась обвалившаяся кладка, так что он зашатался и попятился; все вокруг снова завертелось.