Возвращение‌ ‌«Пионера»

— Восьмицилиндровый, как на «Чайке», только мельче раза в два, не рядный и не рогаткой, и легонький, — сказала она, попытавшись в подтверждение приподнять части, но не смогла. — Я вообще про такие не слышала, а он тут в земле ржавеет. И для чего делался, не пойму, думала, это трансмиссия — не, не похоже.

— Это болид, — сипло произнес Олег, не слыша себя. — Видела гоночные машины по телику, длинные такие? Это звено каркаса, поэтому невесомое такое и мотор легкий. И машина, как... карт.

— Красные такие, да? — встрял Антон, присев рядом и осторожно трогая двигатель, ставший вдруг узнаваемым и очень красивым даже в полуразобранном и грязно-ржавом состоянии. — Мне дядька из ГДР привез модельку, красивая. А у нас разве такие делают?

— Получается, делают, — сказала девчонка, нежно сколупывая корочку грязи с матово-гладкой, оказывается, поверхности. — Мальчики, поможете мне это поближе к свету перетащить? А то не видно уже ничего.

Инна сама не ожидала, что решится попросить об этом незнакомых людей, тем более мальчишек. И уж тем более не ожидала, что они послушаются, да еще охотно и с радостью. А они подхватили подсобранный блок цилиндров, ни слова не говоря и даже не переглядываясь, и поперли к зданию. Инне осталось только быстренько погрузить оставшиеся детали растопыренным чумазым снопом на масляный поддон и поспешить следом. Детали были нетяжелыми, но очень разными — удержать их в кучке на бегу было почти невозможно. Звено каркаса стало выворачиваться из рук первым, затем из поддона, позванивая, поползли прочь шатуны и прочая мелочь. Инна извивалась, дергала руками, прижимала медленно выпадающее из снопа локтем к боку и ухом к плечу, градус раздражения нарастал, и на белобрысого болтуна, который вырос вдруг перед ней, просто рявкнула:

— Ушел с дороги!

— Слушай, помощь твоя нужна, — сказал белобрысый, посторонившись.

— Твоя тоже. Хватай тут.

Белобрысый схватил, да еще и отобрал норовившую кувыркнуться за спину часть каркаса, и вчесал за почти исчезнувшими из виду мальчишками, а языком чесал еще быстрее. Инне приходилось не отставать и слушать.

— ...Короче, этот код подошел, я открыл дверь, а там, блин, как в фантастическом кино или ЦУПе, — ЭВМ. ЭВМ, настоящие, блин! Только выключенные все, из розеток и вообще. Я там повтыкал, что мог, но все равно не включается — наверное, чего-то еще воткнуть куда-то надо.

Инна внимательно посмотрела на белобрысого, но он вроде ничего такого в виду не имел. Она скомандовала:

— Сюда раскладываем, аккуратненько.

Белобрысый оторвал от нее умоляющий взгляд, осторожно поставил на траву свою часть подноса, повернулся из стороны в сторону, едва не убив торчащей из-под мышки планкой ожидавших мальчишек, ойкнул, сбросил планку и бросился ручкаться, как у них принято.

— Линар.

— Олег.

— Антон.

— Инна, — мрачно сообщила Инна, обозначив книксен. — А ты думаешь, тебе не сразу голову оторвут, если что-то там сломаешь или просто включишь без спроса?

— Почему без спроса-то! — возмутился Линар. — На доске загадка написана, кто решит, тот код получит, замок откроет и войдет. Это как в «Ума палате» в старых «Пионерах».

— Или в «Двенадцати агентах Ябеды-Корябеды», — подсказал Антон. — А вы о чем вообще?

Конечно, все загорелись немедленно бежать к ЭВМ. Даже Инна, честно говоря, как ни чесались руки и что-то под горлом, требуя немедленно сесть и повозиться с невиданным мотором. ЭВМ была куда более невиданной штукой. И в словах Линара был резон: вдруг это и вправду испытание, которое глупо не попробовать пройти.

А если не испытание, тем более надо спешить, пока не прогнали и не сменили код.

Мальчишки умоляюще поглядывали на Инну. Давно бы без нее сбежали, если бы не думали, что Инна одна сможет там все подключить, как следует. А Инна сможет?

— Под кусты все поглубже задвиньте, чтобы никто не растащил, и пойдем, — сказала Инна решительно.

По пути Инна немножко сомневалась, не ловушка ли это — слышала она разные истории, как мальчишки заманивают девочек в глухое место и чем это заканчивается. Еще она сомневалась, не зря ли рада, что ее сопровождают Олег с Антоном — вдруг они заодно с белобрысым Линаром.

Сомневалась зря. Они правда пришли к невзрачной двери, запертой на висячий кодовый замок, который правда открывался датой Дня космонавтики, и за дверью правда были ЭВМ. Много. Штук двадцать. И не СМ-1420, как у папы на работе, не сотые «Электроники», сдутые с американской ПДП, как у начальника папиной лаборатории, и даже не настоящие ПДП. Под померцавшим и тут же засиявшим слишком ярко и бело люминесцентным светом застыли полукругом какие-то незнакомые машины с огромными экранами и крохотными аппаратными блоками. Судя по отсутствию пыли, машины использовались. А судя по вытертости кнопок на клавиатуре и жирноватой грязи вокруг кнопок, использовались они постоянно и бестрепетно.