Возвращение Палача

— Почему он один?! Почему от стаи отбился?! — резко спросил я серого от страха цереушника.

— Н-не з-знаю: — с трудом выдавил тот: — Н-наверное решил т-трахнуть кого-то из здешних. От-тправился на поиски и… увидел нас! В-видишь, он без автомата! Только пистолет у б-бедра!

— Резонно: — посмотрев на труп, согласился я: — Хреновая у вас дисциплина. И бойцы хреновые! А еще оружием бряцаете, на Россию гавкаете… Наши «вежливые люди» замочат таких вояк на раз-два!!!

— Так это ж тупые туземцы! — американец заметно обиделся. Даже заикаться перестал: — Штатовские спецподразделения в сто крат лучше и они…

— Так же сдохнут в случае чего! — грубо перебил я: — Хорош болтать, янки. Шагай дальше!..

— Оскар… — вдруг послышался низкий бас, произнесший вслед за именем непонятную фразу по латышски. Я проворно выхватил «Глок» (первое, что под руку подвернулось). Из-за поворота вышел второй спецназовец, вероятно приятель убиенного, — широкоплечий, мордастый, с бульдожьей челюстью. Этот оказался по лучше первого. Едва заметив шефа в наручниках и зловещую фигуру позади него, он молниеносно перехватил АК-4. Я успел опередить его лишь на долю секунды…

— Пф-ф: — на месте правого глаза «мордастого», появилась кровавая зияющая дыра. Из затылка вылетели, перемешанные с кровью, ошметки мозгового вещества. Уже падая, он конвульсивно нажал спуск. Крупнокалиберная очередь ушла в потолок, по счастью не задев рикошетом ни меня, ни ценного пленника. Тот, однако, весь сжался, присел и звучно испортил воздух. Хорошо, хоть не обосрался, как недоброй памяти Тыкман…

— Вояки… — тут я изощренно выругался на американском диалекте: — Военной мощью нам грозят. А сами, мать вашу так, только детей насиловать умеют!

Цереушник затравленно покосился на меня, но ничего не сказал. Несмотря на гуляющие по коридору холодные сквознячки, он весь взмок от пережитого. На лысине тускло поблескивали крупные капли пота. На морде образовался нервный тик и левый глаз у него периодически «подмигивал»… «А колпак-то больше не нужен: — неожиданно подумал я: — Система видеонаблюдения уничтожена. Америкос конкретно запуган. У тех же врагов, что остались живы он (колпак) вызывает нехорошие подозрение. Пример тому — «крайний» спецназовец!»… Придя к подобному умозаключению, я снял осточертевший «головной убор» палача и бросил его на труп незадачливого душителя. Один из коридорных сквознячков приятно освежил распаренное лицо. Машинально дотронувшись до правой щеки, я понял — она покрыта липким слоем крови. Однако ранка от осколка уже подсохла, не кровоточила… «Вот и ладушки! А умоюсь после, при случае. Чай не на светском рауте нахожусь!»…

При виде моей физиономии, мистер Ректальски содрогнулся всем телом… (Потом он говорил, что его испугали глаза: — «Страшные, ледяные, безжалостные»)… Нервный тик у педофила усилился, перейдя и на правый глаз. Теперь он «подмигивал» обоими попеременно.

— Не нравлюсь? — усмехнулся я: — Не беда! Целоваться с тобой не собираюсь… Что застыл? Топай дальше!

— Да, сер: — понурившийся и окончательно сломленный американец, уныло поплелся впереди меня… Второй коридор мы миновали без приключений и начали спускаться по лестнице, с узкими, стертыми от времени ступенями. Из подземелья веяло холодом и чем-то тлетворным. На миг мне почудилось, будто мы спускаемся прямиком в могилу. Но… в тот момент, я воспринял такую ассоциацию абсолютно равнодушно… Наконец спуск завершился. Мы очутились в обширном каменном подвале. У ближайшей стены что-то шуршало и царапало по камню крохотными коготками. Наверное крысы… Промозглую темноту с трудом прореживали немногочисленные, слабенькие лампочки под потолком.

— Далеко еще? — шепотом спросил я.

— Метров сто прямо. Потом налево и еще метров двадцать: — так же шепотом ответил цереушник. Голос у него подрагивал. Дорогой, индивидуального пошива костюм провонял едким потом… «Как детишек терзать, так орел. Как приперло — в слизняка превратился. Джеймс Бонд, хренов!»…

Снятым с плеча автоматом, я толкнул Ректальски в спину, типа «Шагай, бля!». Он понял и беспрекословно подчинился… Охрану у входа в Питомник я решил скосить сразу, из автомата. А то шмыгнет недобитый козел в темноту, да крик поднимет. Мне оно совершенно ни к чему!..

Подойдя к упомянутому повороту, я жестом приказал американцу лечь и осторожно заглянул за угол. Питомник представлял собой подобие длинного каменного сарая. Освещение возле него было значительно ярче, чем в остальных частях подземелья.