Возвращение Орла. Том 2

– О-о! Залепите мне уши… – застонал Виночерпий и начал откручивать фляжку.

– А в каком из? От личности наблюдателя это зависит?

– Больше, пожалуй, и не от чего.

– То есть если предсказатель чёрт, – начал рассуждать Семён, – жди ада, если ангел…

– …то бесплатная водка, – мечтательно заключил Аркадий.

– Это как раз, если чёрт!

– Нет, ангел!

– Чёрт!

– Сам ты чёрт! Если в магазине брать, всего пять бутылок – и аванса как не бывало. Как жить? Если бесплатная, то ангел!

– Так передохнем же, какой ангел!?

– Когда будет много и бесплатной, до беспамятства пить никто не будет. Вон, бесплатного воздуха целое небо – ты же не надышиваешься до смерти!

– Ну, ты, Аркадий, и сказанул…

– А чего он: суперпозиция, коллапс, – перевёл Аркадий стрелки на Николаича, – пусть по-русски скажет.

– Вам, рыбакам, не угодишь: то по-научному, то по-русски.

– Нельзя разве на русском языке по-научному? – не унимался лиофилолог. – Как Сергей Иванович вчера.

– Сущь, вещь? – рассмеялся Николаич.

– Именно! – воскликнул Аркадий и приготовил ребро ладони для стучания в грудь. – Загляни туда – не знаю куда, увидь то – не знаю что. Никакие это не сказки, это нам, дуракам, русским языком объяснили про твой коллапс волновой функции, про всю вашу… нашу квантовую физику. И – сущь! И – вещь! Сущи, то есть вариантов будущего, – несметно, вещью же, реальным событием, становится лишь то из сущи, что удостоилось наблюдателя – увидения. Вот и вся твоя суперпозиция. И вопрос только один: как в эту безмерную сущь заглянуть, чтоб оявить не какую-нибудь инфузорию, а рыбу настоящую.

– Тьфу!

– А я на что? – выдвинулся вперёд Виночерпий.

Первого, как уж повелось, градус зацепил Николаича.

– Да-а… Мир устроен… уму непостижимо, как просто! – начал он дирижировать тощей рукой. – И не при чём тут скорость света. Мир мгновенен, мы мгновенны. Ты знаешь, Винч, что есть поля, которым плевать на квадрат расстояния?

– Знаю. Например, капустное.

– Отсюда вытекает принцип универсальной суперпозиции: мир – един, мы, ты, я, любой задрипанный фотон – и есть целиком мир.

– И никакой иерархии?

– Я же говорю: универсальной, а не абсолютной. Это абсолютная суперпозиция – Ничто, изотропность, всего лишь стопроцентный потенциал, а универсальная – это не просто наличие, но торжество иерархий. И прямых, и обратных.

– Обратных – это как? – пытался сообразить Семён.

– Как… «Ты проживёшь без королей? – Солдат сказал: – Изволь! – А ты без армии своей? – Ну, нет! – сказал король». Вот так, поэт.

Лилит в милиции

Аппетитная приходит во время еды.

Вен. Ерофеев, «Москва – Петушки»

Тяжёлый день – понедельник!

Лейтенант милиции Сергей Рыбаков был в серьёзном раздумье: идти домой, на пару часов закончить пораньше и выпить дома (это же лучше, чем пить на службе, того и гляди кто-нибудь капнет… чёртова антиалкогольная кампания, выпить на родной работе боишься…) или всё-таки выпить прямо сейчас – больную голову до дома ещё надо донести, а свинец уже расплавился и с гулкой болью переливается от лба к затылку при каждом не то что шевелении, при каждой мысли!.. К тому же и дома толком не выпить, у него всего-то чекушка, а батю уважить?.. а жена на хвоста усядется, останови её потом… Здесь!

Непростой, но весьма предсказуемый выбор был сделан. Здесь и сейчас.

Бутылку лейтенант пил за три раза, а чекушку ни туда, ни сюда – за два, с небольшим перерывом, регламентируемым самим организмом: как только кровь от первой осьмухи ударит в лицо, отсчитай двадцать ровных дыхов – и вторую. После первой закусывать было нельзя, то есть можно, но не полезет, а вот вторая осьмуха сама на зуб просит. Двадцать дыхов на то и расходуются, чтобы отделить от вяленого лещового бока рёберные косточки и свернуть – ну, любил он так! – прозрачную жирную мякоть в трубочку. Вторая осьмуха пролетела соколом – вдогон, вдогон, торопись, родная… шумно занюхал лещовым рулетиком, возложив его на усы, и только переправил с усов в рот и пару раз чавкнул… как заявилась эта толстушка.