Возвращение (Окончательный вариант)

- Песня красивая, - сказала она, поежившись, как от озноба. - Спел ты очень душевно. Но как так можно, у них же руки по локоть в крови?

- Гражданские войны всегда очень кровавые, - сказал я. - И побеждают в них не те, кто прав, а правыми получаются те, кто побеждает, а на проигравших вешают всех собак. Они теряют все: имущество, Родину, многие - жизни, и в истории о них трудно найти доброе слово, потому что историю пишут победители. Если бы ты знала, сколько в нашей истории темных пятен, о которых большинство просто не знает! Руки, говоришь, в крови? А у наших? Знаешь, что творили отряды ВЧК? А в Крыму, когда его взяли? Не хочу об этом говорить. А белые... Нам ведь всегда говорили, что они сражались за фабрики и земли.

- А разве не так?

- Ну кое-кто, может быть, и сражался. Но таких было мало. Те успели перевести деньги и бежать. А большинство белых дралось не за барахло, а за свой мир, который разрушали у них на глазах. Ты права, мне их жалко. Ладно, бог с ней, с историей. Когда-то совсем молодым я видел съемку, когда исполнялось "Прощание с Братском". В глазах многих пожилых людей стояли слезы. Эта песня из нынешнего времени, и это должны оценить.

Машин на трассе было мало, и Николай ехал на предельной скорости, обходя редкие грузовики. Я задумался и не заметил, что мы уже едем по городским улицам. Наконец машина подъехала к знакомому зданию ЦК комсомола и остановилась.

- Все выходим, - сказал Валентин, открывая дверцу.

- А у вас здесь и пианино есть? - спросил я, покинув салон и помогая выйти Люсе.

- В отделе культуры все есть, - ответил Валентин. - Идите за мной.

- Валентин Петрович! - решившись, спросил я. - Вы не знаете, где живет Машеров?

- Какой именно? - спросил он, не оборачиваясь.

- Петр Миронович.

- А тебе он зачем? - повернулся Валентин. - Это очень занятый человек.

- Есть мысль написать повесть о его партизанской деятельности, - соврал я, не моргнув глазом. - Не все же писать фантастику. А он мне мог бы кое-что рассказать и разрешить допуск к архивам. Там и секретного уже ничего нет, а они по-прежнему закрыты.

- Точного адреса я не знаю, только дом, - ответил Валентин.

- Я ему написал письмо, - сказал я. - Давайте после смотра проедем к тому дому, и я его просто брошу в почтовый ящик. А дальше пускай он сам решает, помогать мне или нет.

- Это можно, - кивнул Валентин. - Этот дом в десяти минутах езды. А если хочешь, я могу передать твое письмо через секретариат ЦК. Я у них бываю раза два в неделю.

- Нет, так не хочу. В секретариате они, наверное, просматривают и сортируют письма. А там есть очень личное.

- Ну, как знаешь, - он подошел к гардеробу и снял пальто. - Что стоите? Быстро раздевайтесь. У меня, между прочим, и своей работы навалом.

Мы сняли верхнюю одежду и поспешили за Валентином на второй этаж, где он завел нас в помещение, похожее на студию записи в телецентре, только без камер.

- Подождите здесь, - велел Валентин. - А я сейчас быстро всех соберу.

"Быстро" вылилось в минут сорок. Вот стоило так спешить? Наконец за столами собрались три парня, девушка и один пожилой мужчина.

- Вы выбрали, что будете исполнять? - спросил он. - По-прежнему "Качели"?

- Мы бы хотели спеть новую песню, - сказал я комиссии. - Называется "Прощание с Братском". Песня только закончена, поэтому исполнение может хромать. Но у нас еще есть время подготовиться.

- Исполните, - сказал пожилой. - А мы посмотрим.

- Я в таежном смолистом краю встретил лучшую песню свою, до сих пор я тебя, мой палаточный Братск, самой первой любовью люблю...

Отзвучала песня, но все молчали.

- Странно, - сказал пожилой. - Как вы смогли это почувствовать? У меня просто нет слов! Говоришь, мало тренировались?

- Вряд ли на конкурс выставят что-нибудь лучше этой песни, - сказала девушка. - Я голосую за нее.

Все были "за", поэтому Валентина не задержали, и он решил проехаться к дому Машерова с нами.

- На всякий случай, - пояснил он. - Чтобы ты случайно не влип в неприятности.

Ехали действительно совсем недолго. Когда подъехали к дому, все остались в салоне, а я направился к крайнему подъезду. Из него как раз вышла женщина.

- Извините, - обратился я к ней. - Вы не скажете, в какой квартире живет Машеров?

- А тебе он для чего? - спросила она. - Постой, это ты с девочкой пел "Качели"? Петя, тебя ищет этот молодой человек.

Я повернулся в ту сторону, куда она смотрела, и увидел подходившего Машерова, который был гораздо моложе, чем на запомнившихся мне фотографиях.

- Ты куда, Поля? - спросил он. - Надолго уходишь?

- Да нет, минут на двадцать, - ответила жена Машерова. - Я тебе все разогрела, обедай.

- Так, - он повернулся ко мне. - Хорошо поешь, и песни у тебя замечательные, особенно о Белоруссии. Пойдем домой, там и расскажешь, зачем я тебе нужен. Жаль, Лена в школе, ей с тобой было бы интересно познакомиться. Возраст у вас примерно одинаковый. Ты в каком классе?

Мы с ним вошли в подъезд и подошли к двери.

- В седьмом, - ответил я, понимая, что влип и все планы нужно менять.