Возвращение (Окончательный вариант)

- Режиссер сказал, - соврал я. - Оттанцевал твой Шубарин, Танечка. Сейчас сыграет оркестр, а потом начнет танцевать толпа таких же шубариных, только черных.

- Это как? - не поняла сестра.

- Балет Дагомеи, - пояснил я. - Или то, что негры называют балетом. Да, соврал, там еще будет петь Адамо.

- Ой, мой рояль! - обрадовалась Люся. - Я на нем в нашем номере играла.

Сыграл оркестр Орбеляна, спел Адамо и отпрыгал негритянский балет.

- Мама! Вот они! - закричала Ольга.

Посмотреть наш номер было действительно интересно.

- Никогда не думала, что твоя затея удастся, - покачала головой Таня. - Вам помогали?

- Только свели с режиссером, - пояснил я. - Если бы он зарубил номер, никто не стал бы вмешиваться. Точнее, я никого не стал бы вмешивать. Слушай Магомаева. По-моему, это один из лучших наших певцов, если не самый лучший.

- С кем это он поет, с Мондрус, что ли?

- Почему все так плохо едят? - сказал я. - Скоро уже есть торт, а почти все закуски целые. Я же говорил, что нужно меньше готовить. Как хотите, а я поем. Печень трески никто не будет?

- Сейчас будут бить куранты! - сказала Люся. - Нужно выпить, а ты лопаешь!

- Я вам тоже плесну, - сказал отец, разливая по бокалам шампанское.

- А мне? - протянула свой бокал Ольга. - Хоть чуточку!

- Володя, дай ей самую каплю, чтобы только смочить язык, - сказала Надежда. - И мне только на донышко.

- Ну что, - сказал отец, поднимая бокал под бой курантов. - Год был для нас... удивительным и полным сюрпризов. Давайте выпьем за все то хорошее, что в нем было, а было его немало!

В половине первого Ольгу отправили спать, а остальные просидели за телевизором до двух часов. Смотрели праздничную программу, обсуждали наше выступление и продолжали подъедать закуски. Потом убрали со стола, разместив недоеденное по двум холодильникам, и разошлись по своим комнатам спать.

- Ой, а о бенгальских огнях забыли! - с сожалением сказала Люся, когда я ее перенес обратно в их квартиру и посадил на кровать.

- И хорошо, что забыли, - сказал я. - Их нужно жечь на улице. И вони не будет, и ничего не загорится. Да и что в них интересного?

- Когда ты так говоришь, я вспоминаю, что ты намного старше меня, - вздохнула она. - Слишком в тебе много рассудительности. Все-то ты знаешь, и ничего тебе не интересно.

- Я тебя предупреждал о своем преклонном возрасте? - спросил я. - Смотри, еще не поздно выбрать кого-нибудь помоложе и безрассудней. Правда, тогда тебе придется ждать еще два года. А мне - еще больше, пока подрастет Вика. Зато породнюсь с генсеком.

- Ах ты бессовестный! - она повалила меня на кровать и навалилась сверху. - Задушу! Не мне, так и никому!

Я кубарем скатился с ее кровати и поспешно отошел к двери, застегивая пуговицы на рубашке. Доиграемся когда-нибудь...

- Я пойду, а то твои родители из-за меня не ложатся, - сказал я отвернувшейся от меня Люсе. - Приду завтра, когда все проснутся.

- Уже уходишь? - спросила Надежда, которая стелила постель.

- Да, пора, - ответил я. - Спокойной ночи.

Странный вопрос. Что, уже можно не уходить? Я зашел в нашу квартиру и запер за собой дверь. Родители легли, но из-за меня не выключили торшер. Это сделал я, после чего на ощупь прошел в свою комнату и сел за стол. Слова подруги о возрасте почему-то больно царапнули душу. Неужели я действительно такой скучный и нелюбопытный? Или дело в том, что мне просто неинтересно многое из того, что составляет жизнь людей этого времени? Я стал молодым, но воспринимал действительность все же больше как человек двадцать первого века. То, что заставляло окружающих смеяться, у меня вызывало в лучшем случае только улыбку, да и в отношении многого другого планка оценки у меня была поднята выше, чем у других. Старость в этом виновата, или я просто видел слишком много такого, что современные люди даже не могли себе представить? Посидев еще немного, я решил не травить душу, а просто сделать выводы и почаще интересоваться мнением подруги, а не только руководствоваться своим пониманием того, что для нее лучше.

Несколько дней мы только отдыхали, потом Люся нехотя села изучать учебники, а я тоже возобновил свою работу. В воскресенье девятого нас отвезли к Брежневу. Он увел меня в свой кабинет, а в Люсю вцепилась Вика, которой было интересно, как нас снимали в фильме.

- Хочу поблагодарить, - сказал он, когда мы расселись по креслам. - Наступление американских войск во Вьетнаме захлебнулось. Если бы не поддержка с воздуха, оттуда вообще мало кто ушел бы. Бои еще идут, но успеха у американцев уже не будет. А потери очень большие, что у них, что у сайгонцев.

- А операции "Боло" не было? - спросил я.

- Нет, они свою авиацию в Северный Вьетнам больше не посылают.

- Значит, реальность уже сильно изменилась, - сделал я вывод. - Все остальные прогнозы по Вьетнаму, скорее всего, можно выбросить в корзину. Теперь события там пойдут по-другому.

- Кое-что могут и повторить, - сказал Брежнев. - Ладно, этим занимаются, и все на контроле. Давай поговорим о вас. С какого возраста в твое время разрешали вступать в брак?