Возвращение на Трэдд-стрит

Мои ноги подкосились, и я снова села в кресло-качалку. Джек попытался взять меня за руку, но я оттолкнула его.

– Мелли, все логично. Невин Вандерхорст – прямой потомок внебрачного сына Шарлотты, которого они назвали Уильямом, выдав его за ребенка Джона и Камиллы. Джордж Гилберт – потомок Корнелиуса, одного из двух законных сыновей Джона и Камиллы, отданного чужим людям из-за его физического уродства. Не будь он отдан Бриджит Гилберт, а воспитывайся он здесь своими биологическими родителями, этот дом по праву принадлежал бы его наследникам.

– Но законы о наследовании больше так не действуют, – возразила я, увидев проблеск надежды. – Как Гилберты могут претендовать на то, что я унаследовала добросовестно?

– Потому что, если они оспорят завещание Невина Вандерхорста в суде, суд может вынести решение в их пользу, так как они являются законными наследниками. В их жилах течет кровь Вандерхорстов. А в тебе – нет, и ты унаследовала дом от человека, чья родословная была незаконной. И чье появление на генеалогическом древе могло быть связано с убийством.

– Но ведь сейчас двадцать первый век. Они не понимают, что сейчас все по-другому?

– Увы, присяжные часто сочувствуют жертвам – в данном случае бедному Корнелиусу и его наследникам. Даже безнадежные дела выигрывались в прошлом именно по этой причине.

Я закрыла глаза, лишь бы не видеть дом с его колоннами в виде башни ветров, входную дверь со стеклом от «Тиффани», то, как свет падал на сад, заливая все золотым светом, каким заливал уже более века. Это частица истории, которую можно подержать в руках.

– Я думала, ты на моей стороне, Джек.

– Так оно и есть, Мелли. И всегда был. Но я думал, что тебе нужна правда.

Я так резко вскочила с кресла-качалки, что оно со стуком ударилось о стену дома. Я поморщилась.

– Это лишь твоя версия правды. Я уверена, если дать мне время подумать, я бы нашла способ сложить все фрагменты в совершенно иную картину.

Джек выжидательно и не без сочувствия посмотрел на меня.

– Даже твоя мать считает, что этот призрак – обиженная сторона, и ты сама только что сказала мне, что тебе кажется, что она не пыталась навредить малышам, что она использовала твою любовь к детям, чтобы показать собственное горе. Все сходится… разве ты не видишь? Даже присутствие Луизы имеет смысл. Невин был ее сыном, и он завещал тебе дом. Как его мать, она здесь, чтобы защищать его интересы.

– Как, по-твоему, почему Луиза подарила колыбель музею? – спросил Джек, наклонившись ко мне ближе. – Должно быть, она обнаружила посылку от Бриджит Гилберт, в которой было крестильное платьице Корнелиуса, и, чтобы укрепить свое положение как матери единственного известного наследника Вандерхорстов, она отдала колыбель. Это был ее способ защитить сына, сказать Бриджит Гилберт и всем остальным, что есть только один наследник и его зовут Невин.

Я помассировала виски, пытаясь рассортировать услышанное в четкий, упорядоченный список, а также восстановить одну недостающую деталь.

– Но как она узнала про сверток? Он был отправлен по почте в 1898 году. Где он был с 1898 по 1922 год?

Некоторое время Джек молчал, упорядочивая мысли в голове так, как я любила делать это на бумаге.

– Понятия не имею, – признался он. – Но ты знаешь, как это выяснить.

Меня охватила дрожь. Я вспомнила безглазую женщину, смотревшую на меня с верхней ступеньки лестницы, ярость взрывающихся окон, падающую с потолка люстру. Я также подумала и о Луизе, и об отправленной по почте бандероли, и ухватилась за них обеих, как доказательство того, что Джек не знал всех ответов. Что еще есть шанс, что он ошибался. Я повернулась к нему спиной и зашагала к ступенькам веранды.

– Пойду прогуляюсь. Хочу проветрить голову, чтобы быть готовой к сегодняшнему вечеру. Я вернусь раньше, чем сюда приедет моя мать.

– Мы с тобой на одной стороне, Мелли. Не воспринимай меня как врага.

Вместо ответа я захлопнула за собой дверь веранды. Причем с таким громким стуком, что тотчас же осознала: мне легче злиться на Джека, чем признаться самой себе, что я слишком долго ошибалась относительно столь многих вещей.

Когда я вернулась, было уже темно, и моя мать ждала меня на веранде вместе с Джеком. Между ними на полу стоял открытый пакет от «Липких пальчиков». Увы, аромат шашлыка никак не подействовал на мой скрученный дурным предчувствием живот.

– Я позвонила Джеку, и он сказал, что ты не ела. И я подумала, дай-ка я принесу тебе ужин. Тебе понадобится сила.

Я покачала головой, не решаясь посмотреть обоим в глаза.

– Спасибо, но сейчас мне не хочется есть. Со мной все будет в порядке.

Джек протянул мне бутылку воды.

– Выпей.

Пробормотав слова благодарности, я взяла у него бутылку и пригубила. И лишь тогда поняла, как мне хочется пить. Выпив всю воду, я завинтила крышку и поставила бутылку рядом с бумажным пакетом.

– Вы готовы?

Моя мать кивнула и повернулась к Джеку.

– Думаю, тебе лучше пока оставаться здесь. Я позвоню, если ты нам понадобишься.

– А по-моему… – начал он.