Возвращение Матарезе

У Прайса оставалось чуть больше двух минут: нужно было поспешить; он не хотел, чтобы Скофилд и Консидайн, испугавшись каких-то проблем, совершили глупость и бросились на его поиски. Камерон вернулся в темный узкий коридор, смотря направо и налево. Всего в коридор выходили четыре двери; значит, оставалось еще три. Зачатки приличия требовали, чтобы жилые помещения прислуги распределялись по этажам по половому признаку, что не накладывало никаких ограничений на возможность ходить в гости.

Решив рискнуть, основываясь лишь на смутном представлении о том, что из двух служанок Роза более влиятельная, Прайс прошел к двери, ближайшей к лестничной клетке и пожарной лестнице. Как это ни странно – он не сразу разглядел это в полумраке – дверь была приоткрыта, не больше чем на дюйм, но определенно приоткрыта. Медленно распахнув ее, Камерон услышал слова, произнесенные из темноты:

– Padrone? Mi amore?[117]

Не требовалось быть лингвистом, для того чтобы понять их смысл.

– Si, – ответил Камерон, приближаясь к кровати.

На все остальное потребовалось меньше пятнадцати секунд, и Прайс вернулся к крыльцу, имея в запасе двадцать с лишним секунд.

– Насколько я понимаю, твой набег получился не только успешным, но и бесшумным, – тихо промолвил Беовульф Агата.

– Ты совершенно прав, – подтвердил Камерон. – Теперь наступает самая деликатная часть.

– Пришла пора вызывать галлов-коммандос, правильно, братва? – с надеждой в голосе спросил Лютер.

– Неправильно, – возразил Скофилд. – Стоит только реактивной махине приземлиться на этом убогом аэродромчике – как бы осторожно ни вел себя летчик, и слухи об этом мгновенно разнесутся по всей округе. Ну уж а о том, чтобы из этой махины высадился отряд коммандос, просто не может быть речи.

– Однако, – прервал его Консидайн, – о телефонных звонках можно не беспокоиться.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Прайс.

– Ну, перед тем как мы покинули Сенетозу, я захватил из самолета пассатижи, сбегал к так называемой диспетчерской и перерезал телефонный провод, спускавшийся с крыши.

– А у этого парня определенно есть задатки, – заметил Брэндон. – Вам следовало бы взять его к себе.

– Нет, папаша шпион, покорнейше благодарю. Мне больше нравится в небе.

– Лютер, не преуменьшай свой вклад, – решительно заявил Прайс. – Возможно, ты подарил нам несколько дополнительных минут, которые могут очень понадобиться.

– Чем? Тем, что перерезал телефонный провод?

– Совершенно верно.

– Но если диспетчер собирался позвонить сюда, почему он не сделал это раньше?

– Хороший вопрос, – сказал Скофилд, – и я на него отвечу. Потому что французские власти предупредили Сенетозу, что мы собираем информацию о наркоторговцах, приплывающих в порт Соленцара. К Соленцаре Сенетоза – ближайший аэропорт, а во Франции ни один государственный чиновник не рискнет мешать операции по борьбе с наркотиками. За такое можно отправиться за решетку лет на двадцать, а то и на тридцать.

– Значит, никто не знает о том, что нас интересует именно этот замок?

– По крайней мере, так все планировалось, лейтенант.

– И что ты предлагаешь, Брэй? – спросил Камерон. – В отличие от нас, ты здесь уже был.

– Матарейзен полностью изолирован, у него не осталось ни телохранителей, ни слуг, верно?

– Верно.

– Полная неожиданность, шок. От пожарной лестницы на последнем этаже отходит короткая площадка, ведущая к окну справа. Один из нас поднимается по парадной лестнице и вышибает входную дверь, второй ждет у окна и разбивает стекло. Если точно подгадать время, Матарейзен окажется зажат в угол.

– Кам, забравшись тебе на плечи, – предложил Лютер, – я смогу дотянуться до нижней скобы пожарной лестницы.

– Оказавшись за окном, ты, возможно, попадешь в самое пекло.

– Тебя, большая белая горилла, я не подниму. Раз уж я назвался груздем, придется лезть в кузов.

– Напомни мне позвонить твоей подружке, коммандеру из Пенсаколы.

– Только не с известием о моей смерти, грязная собака.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет, но я просто хочу, чтобы ты понимал, на что идешь.

– Все я понимаю. И довольно об этом.

– Ладно.

– Давайте сверим часы, как говорят во всех тупых шпионских боевиках, – предложил Скофилд. – Прайс, какие у тебя прикидки?

– Дай нам три минуты подсадить Лютера на пожарную лестницу, еще минуту, чтобы я вернулся к тебе, и тридцать секунд, чтобы ты вышел на улицу и прикрывал нашего отважного летчика. Если Матарейзен подойдет к окну, он заметит Лютера. Дальше, дай мне время разобраться, куда идти и как туда попасть, не произведя лишнего шума, – скажем, еще пять минут. Итого девять минут тридцать секунд. Сейчас семь минут после полуночи. Даю обратный отсчет… Лютер, пошли.

Взобравшись на первую скобу, летчик застыл неподвижно. К окну четвертого этажа он поднимется за последние тридцать секунд временнбго интервала. Скользнув вдоль стены дома, Камерон определил, с какого места Скофилду будет надежнее всего прикрывать Консидайна. Решив этот вопрос, он бегом вернулся к Беовульфу Агате.

– Брэй, встанешь на опушке леса.

– Почему так далеко?