Возвращение Ктулху

«О нет. В стволе его жизненного древа увлечение моим миром есть лишь небольшой кратковременный изгиб. Скоро это должно было бы пройти, и его окончательно поглотило бы нормальное существование, которого ты так боялся и избегал. Он произвел бы на свет несколько новых „бюргеров“ и навсегда позабыл непередаваемое очарование ужаса, изначально бывшее для него чуждым. В конце концов, он был лишь инструментом в твоих руках. Только из-за тебя он преодолел отчаянный страх, сдвинув крышку моей гробницы и сделав, таким образом, первый шаг на пути к моему освобождению. И тогда я подал сигнал своему миру.

Но твой друг Мейнингер мог бы стать помехой следующему шагу. Поэтому моя энергия поразила его, позже развившись в тяжелую болезнь, из-за которой он на время практически лишился способности думать.

Скрывая темное желание под лживой маской научного интереса, ты беспрепятственно выставил в музее тело моего земного воплощения, которого в вашем мире назвали Наафранхом. Я насыщался силой страхов и тревог многочисленных посетителей, которых ты так успешно завлекал ко мне. Из-за твоей нарочитой беспечности в музей проникли послушные мне рабы, и ты позволил им уничтожить знаки тех, чьей воле я был временно принужден покоряться. Ведь втайне ты хотел встретиться со мной. И хотя твои глаза устрашились, в душе ты возрадовался, когда Наафранх пробудился от мертвого сна, глупо и незаслуженно считаемого вами вечным. Сердце и мозг Наафранха, которые были спрятаны в статуе, созданной в бесконечно далекой, неведомой вам вселенной, заключали в себе мой дух. И как только Наафранх произнес нужные слова, мой дух освободился и вырвался наружу.

Мне не стоило большого труда догадаться, где я смогу встретить тебя. Горе, переполнившее тебя, так созвучно царящей здесь печали. Кажется, для людей нет ничего страшнее и тоскливее, чем смерть и мысли о ней. Великое заблуждение! На самом деле смерть — это прекрасное начало, дверь к жизни несравнимо более увлекательной и драгоценной. Надо лишь знать ключ к этой двери, за которой человека ждет настоящее счастье. Он находится у меня. Посмотри вокруг!»

Я взглянул направо и налево и увидел обступивших нас экспонатов моей коллекции — оживших трупов и даже их частей. Я содрогнулся от жадно разевающих рты мерзких голов, существующих отдельно от давно истлевших тел. А потом поразился манящей улыбке Софии Натингейл, которая призывно смотрела на меня. Она жива!

«Всем им я вернул жизнь, — продолжал демон, — и если они будут настойчивы в борьбе за горячую кровь, то смогут даже восстановить свои недостающие органы».

— Но их души?

«Души… к чему они? У заново рожденных будет нечто другое, новое и, уверяю тебя, гораздо лучшее».

Беренгарий фон Лутц в «Летописях черных солнц» и Ширхан Лоди в «Свитке Наафранха» писали, что Мененхеб сумеет дать големам-мертвецам ужасные пародии на души. Зовом этих псевдодуш, по словам фон Лутца и Лоди, является неукротимая жажда насилия, которая органично дополнит голод плоти — чревоугодие и мерзкую похоть. Мне сразу вспомнилось предание о культе Великого Ктулху и Старейшинах — гнусных порождениях Безумного Хаоса. Им, как никому другому, известно учение о том, что Мененхеб назвал «настоящим счастьем», — грязных, порочных развлечениях.

«Тот путь, о котором я сейчас говорил, может удовлетворить почти всех людей, но есть незначительное число тех, кто достоин большего, — вновь обратился ко мне Мененхеб. — Я предлагаю тебе стать одним из нас — Знающим. Ты ведь всегда стремился к но не имел к ним доступа, ибо не понимал главного — самого себя».

— Но кто поможет мне понять себя?

«Ты узнаешь того, кто тебе понять себя. Для этого от тебя почти ничего не требуется: если ты желаешь, нужно только принять меня — принять смерть из моих рук и принять новую жизнь из моих рук».

За спиной Мененхеба я узрел глубокую яму, и он пояснил, что это моя символическая могила, заранее приготовленная им. Увиденное лишило меня способности к рациональному мышлению, и я шагнул вперед, оказавшись полностью поглощенным черным пятном. Теперь я не осознавал того, что говорит мне Мененхеб. Он что-то монотонно шептал, и в этом шепоте слышался страстный призыв разрушительной ненависти легиона искаженных духов. Они внушали мне тайны, слишком ужасные и недоступные для простого смертного, но такие привлекательные…

И, не в силах больше противостоять этому бушующему потоку чужих мыслей, мое сознание взорвалось мириадами пылающих частиц, которые были немедленно захвачены жадно жующими пастями инфернальной Вселенной и затянуты в спрятанную в ее безднах черную пещеру, откуда до меня донесся тонкий заунывный свист чьих-то испорченных флейт. Он зачаровывал и манил, наполняя клочья разума турбулентными туманными вихрями знаний о Времени и Пространстве и о том, что находится вне их.