Возвращение клипера «Кречет»

– Длинь-дзынь, балда ты, – печально сказал мастер. – Почему я стекольный специалист, а не столяр? Я бы сделал, как папа Карло, деревянного мальчика. Почему я не портной? Я сшил бы мальчика из мягких тряпок. Он был бы шелковый во всех отношениях. А вместо этого – стеклянный бродяга! И как его воспитывать? Он, видите ли, хрупкий, его нельзя даже выдрать!

– Это же удивительно чудесно! – подал голосок Тилька.

– Это очень грустно… Ты где-то пропадаешь, а старый человек не имеет ни минуты покоя… Но я найду управу! Теперь ты будешь у меня жить в коробке с ватой и крепкой стеклянной крышкой.

– Что ты! – испуганно сказал Тилька. – Я же сразу динь – и помру. Мне нужна свобода и дождики.

– Никаких дождиков!

– Я хочу с Владиком!

– Я тебе покажу Владика!

– Тогда я опять разобьюсь!

– И на здоровье…

– Ну-ка, наклонись, – попросил мастера Тилька.

Мастер нехотя нагнул голову к столу. Тилька ухватил его за седые кольца на виске, повис на них и что-то начал тихо говорить мастеру в ухо.

– Подлиза… – проворчал мастер. – Имей в виду, если динькнешься еще раз, чинить не буду ни за что на свете.

– Ура! – крикнул Тилька. – Владик, посади меня в карман!

Владик робко посмотрел на мастера.

– Можно?

– Убирайтесь, – ответил мастер. – Вы не дети, а крокодилы.

Владик осторожно усадил Тильку в кармашек, на котором темнели засохшие пятнышки крови. А мастеру сказал:

– Большое спасибо.

– Убирайтесь, – повторил мастер. – Или я превращу вас в пробки для графинов.

8

Владик и Тилька долго бродили по лестницам и переулкам Боцманской слободки, искали заросшую сурепкой маленькую площадь. Владик не запомнил дорогу, когда мчался отсюда с разбитым Тилькой.

А Тилька тем более ничего не помнил.

И все-таки он все время звенел у Владькиного уха:

– По-моему, это з-здесь… По-моему, динь-там…

Он сидел теперь не в кармашке, а на левой дужке Владькиных очков и держался за его волосы…

– По-моему, з-за теми динь-деревьями…

– Вон там, – сказал наконец Владик. Он увидел знакомые домики, белую будку-водокачку посреди площади, а главное – Нику и мальчишек. Они укрылись от ветра за водокачкой, сидели на корточках и разглядывали зонт. Он был открыт, но край купола у него оказался смят и надломлен.

Владик подошел и печально проговорил:

– Так и знал, что сломаете…

Ребята оглянулись на него. Ника встала и виновато засопела.

– Летать пробовали… – пренебрежительно сказал Владик.

Мальчишки присели еще ниже, а Ника вздохнула.

– Не умеете, дак нечего и соваться, – сказал Владик. – А еще говорила: «Не сломаем, вещь чужая…»

– Чужая, когда хозяин есть, – огрызнулась Ника. – А тебя будто сдуло. Улепетнул, одного ударчика испугался.

Владик даже задохнулся от негодования. И пока хлопал губами, пока думал, как ей ответить покрепче, возмущенно зазвенел Тилька:

– Бестолочь ты непроз-зрачная! Он меня спасать побежал! Потому что я раз-збился из-з-за тебя, динь-дура!

У Ники кругло открылся рот. У рыжего стрелка Кости и у белобрысого Матвейки тоже. Ника шепотом сказала:

– Ох… это кто?

– Не твое дело, – буркнул Владик.

– А он… какой? Заводной, да?

– Сама ты з-заводная! Я настоящий!

– Ой… – опять сказала Ника.

– Вот тебе и ой, – хмуро отозвался Владик. – Давайте зонт… авиаторы бестолковые.

Кое-как он расправил сломанные и погнутые прутья. Свернул зонт, обмотал его ремнем от сумки. Ника молча смотрела на него. Потом нерешительно сказала:

– Ты просто волшебник какой-то. Летать умеешь. И такой у тебя этот… Стекляшкин.

Владик сердито хмыкнул. Потому что никакой он был не волшебник. То, что он полетел, получилось само собой. Ветер подходящий и зонт… А «стекляшкин» Тилька если и волшебный, то сам по себе. Не Владик же его сделал…

– Грохнула зонтик да еще ерунду мелет. А «волшебнику» теперь дома будет нахлобучка.

Сказав эти сумрачные слова, Владик зашагал прочь. Не оглянулся. Вернее, оглянулся, но не сразу. Только на краю площади. Мальчишки остались у водокачки, а Ника шла за ним.

– Ты чего… – сказал Владик.

– А тебе здорово попадет? – виновато спросила Ника.

Владик не знал. Это будет зависеть от маминого настроения. Но ответил громко и сурово:

– Еще бы!

Если у этой вредной девчонки с рогаткой проснулась совесть, то пусть помучает ее посильнее.

Ника догнала Владика и тихо объяснила:

– Мы ведь не нарочно…

– Ха! Сперва пуляют по человеку из рогаток, а потом – «не нарочно»!

– Костик же не просто так пулял…

– Ну да! Он готовился к международным соревнованиям. Турнир стрелков по летающим зонтикам!

– Он думал, что ты шпион, – сказала Ника.

Владик обалдело поморгал, потом вздохнул:

– Тогда он такой же глупый, как ты… Где это видано, чтобы шпионы летали на зонтиках?

– Ну… он же думал, что не настоящий шпион, а веревочный.

– Что-о?

– Ты разве никогда не слышал про веревочниц? Это тетки такие, они везде стараются занять ребячьи площадки и натягивают там веревки. Будто бы для белья. А на самом деле чтобы нам негде было играть. У них тайное общество против ребят…

– Такую тетку я тоже знаю, – сказал Владик. – Но я-то здесь при чем?

– Мы думали, что ты летаешь и высматриваешь для них площадки.

– У-динь-дивительно бестолкова… – звякнул Тилька. А Владик возмутился: