Возвращение к любви

— Что означает эта бестолковщина? Удобрения должны были быть у нас несколько дней назад. Как это, негде хранить?

Бухгалтер вышел. Мога протянул руку к трубке, но тут же раздумал. Ему интересно было, как Лянка закончит разговор.

— Под открытым небом? Ни в коем случае! — кричал в трубку Михаил. — Немедленно найди Гурицу и скажи ему, чтоб до завтрашнего вечера построил временный навес… Мобилизовать всех плотников… Чтоб ни грамма не осталось под открытым небом!

Лянка выслушал ответ Арнаута и улыбнулся:

— Ты не узнал меня? Ну и что? Это ничего не меняет. Делай, как сказано!

Мога поднял брови. Ему почудилось, что в кабинете два хозяина, наделенные равными правами и обязанностями.

А Лянка, закончив разговор с Арнаутом, соединился с диспетчером:

— Софийка, дорогая, будь добра, найди Гурицу, скажи ему, чтоб собрал всех своих плотников и немедленно шел к Арнауту. Он скажет, что надо сделать. Объяви по нашей радиосети. Это приказ Максима Дмитриевича.

— Думаешь, тебя не послушались бы? — с усмешкой спросил Мога.

— Мога — магическое слово, — улыбнулся Лянка. — К тому же ты пока еще….

Он не закончил фразу. В кабинет вошел Никифор Гурица, тот самый бригадир, которого искали, пожилой грузный мужчина, свежевыбритый, одетый, как на праздник.

— Видишь, что значит магическое слово? — засмеялся Лянка. — Дядя Никифор тут как тут.

— Максим Дмитриевич! — взволновано заговорил Гурица. — Максим Дмитриевич, я не могу, ей-богу, не могу!

— Что не можешь? — спокойно спросил Мога.

— Пойти к Арнауту с плотниками, как вы приказали. Я приглашен на крестины, только хотел выйти, как услышал по радио… Жена ждет меня на улице…

— На крестины пойдешь вечером, — резко прервал его Мога. — Так что возвращайся домой, переоденься и собери свой народ, как приказано.

— Никак не могу, Максим Дмитриевич! — заупрямился Гурица. — Что подумает мой кум, если я не приду?

— А что скажет село, когда узнает, что из-за вашей гулянки мы останемся без удобрений, — об этом ты не подумал? Через час будешь со всей бригадой в распоряжении Арсене. Понятно?

— Максим Дмитриевич… — снова просительно заговорил Гурица, но Мога резко оборвал его:

— Гурица!..[2]

Мога указал рукой на дверь, и бригадир молча подчинился. Лянка заметил, что бригадир все же не обиделся на Могу. «Смог бы я повести себя так, как Мога? — спрашивал он себя, задумчиво глядя на дверь, которая захлопнулась за бригадиром. — Люди слушаются его не потому, что он кричит на них, а потому, что его приказ не выполнить нельзя».

— Как видишь, чтобы получить нужный результат, достаточно самых обычных слов, — улыбнулся Мога. — Запомни это на будущее, дорогой Михаил!

— Что будет потом, мы еще посмотрим, — ответил Лянка. — А пока я подамся на виноградники, там идет ремонт шпалер, и небольшая проверка не помешает.

— Только не забудь — к трем часам приедет Веля!

— Не бойся, товарищ председатель, я приду вовремя, — заверил Лянка и вышел из кабинета.

Мога пошел пообедать в сельскую столовую. Иногда, когда он возвращался вечером домой, пораньше, он сам готовил себе еду на два-три дня вперед. Иногда обедал в бригадах, если попадал туда в обеденный час.

Из столовой Мога направился в больницу. После операции он еще не видел старого Жувалэ. Валя запретила все посещения. Но сегодня утром Мога встретил ее и узнал, что старик чувствует себя лучше. «Он хочет повидать тебя!» — сказала ему Валя.

Жувалэ лежал с закрытыми глазами. Казалось, он спит. Лицо было бледное, морщинистое, как древесная кора. Услышав шаги в палате, Жувалэ открыл глаза.

— Я разбудил вас, — виновато сказал Мога.

У старика чуть порозовели щеки.

— Спасибо, что пришли, Максим Дмитриевич. Вот какие хлопоты со мной…

— Никаких хлопот, дядя Думитру, — Мога сел на табуретку рядом с кроватью. — Как вы себя чувствуете?

— С той поры как я пришел в себя, все думаю: неужели так силен человек, что смерть никак не свалит его? — Старик задумался и умолк. Он не ждал ответа от Моги, а словно искал его в себе самом. — Вот я, к слову, — снова заговорил Жувалэ, — прошел через две войны и остался живым… В позапрошлом году чуть было не собрался отдать богу душу, да выходила Валентина Андреевна… Сейчас вот снова…

— Вам суждено долго жить, дядя Думитру, — улыбнулся Мога. — Народу нужен мастер Жувалэ… Всем нам…

Старик закрыл глаза и с минуту помолчал. У него дрожали веки, дышал он медленно. Затем сморщил лоб, словно его пронзила резкая боль.

— Я хотел вас просить, Максим Дмитриевич, о маленьком одолжении, — донесся его голос будто издалека. — Видно я еще долго пролежу здесь. И неизвестно, будет ли еще от меня какой прок… Поставьте на мое место Спирику Прикопа, сына Иона Прикопа… — Старик глубоко вздохнул и заговорил тверже. — Вы не смотрите, что он молод, он чует красоту дерева и камня. Душой…

— Хорошо. Сегодня же распоряжусь, — ответил Мога.

— Когда вы уезжаете? — спросил старик.

— Сразу же после общего собрания.

Старик усмехнулся: