Возвращение к любви

Томша перечитал ее несколько раз и нашел наилучшей из возможных. Поставил свою подпись и, увидев в окне «Волгу», из которой выходил Максим Мога в сопровождении Андрея Ивэнуша, взял листок, аккуратно заполненный несколькими строчками, и направился к кабинету генерального директора.

Прежде чем попасть к Моге, однако, ему пришлось выслушать упреки Аделы. Обрадованная тем, что нашла его наконец, девушка преградила ему путь.

— Где ты был? Целый день тебя ищу. Не знала уже, что и думать, боялась, что случилась беда. — Адела недавно возвратилась с виноградника и решила не уходить из дирекции, пока не узнает, что с Томшей. И вот он перед нею, с беспечной улыбкой на устах.

Увидев ее такой влюбленной и встревоженной, Томша почувствовал прилив жалости. Он погладил ее по щеке, покрасневшей от волнения, и попытался успокоить:

— Что может со мной случиться?! Будь уверена, ничего. Максим Дмитриевич у себя?

— Да. И знаешь что? Завтра пойду тоже собирать урожай. Максим Дмитриевич разрешил. В бригаду Бырсана.

— Очень рад. И побереги себя. Обо мне не тревожься, волнение тебе не к лицу.

Томша едва ушел в кабинет Моги, как Адела вынула из ящика стола зеркало и внимательно погляделась в него. Боже, какая она дурнушка! Глаза запали, лицо увяло, скулы заострились, а нос… Боже, настоящая картофелина! Посмотрит ли еще хоть раз Томша на этакую уродину?! Бросив зеркальце в стол, она выбежала на улицу. Стемнело уже совсем, фонари на главной улице светили вовсю, но перед глазами Аделы стоял кромешный мрак. Девушка и не заметила, как добралась до дому. Вот уже несколько вечеров вся семья сразу после возвращения с совхозной плантации бралась за свой виноград. Грозди были уже раздавлены, теперь предстояло пропустить их через пресс. Мать обрадовалась, что Адела пришла не так уж поздно, до сих пор она появлялась не раньше полуночи.

Девушка сменила платье на старое, повязала волосы черной косынкой и, поглядись она в зеркало, испугалась бы по-настоящему: теперь ей можно было дать все сорок лет. Да ладно! Кто увидит ее такой?! Адела подошла к прессу, на котором работал отец.

— Не для тебя это дело, отойди-ка! — отстранил ел ее.

— Нет, как раз для меня, — заупрямилась она.

К усталости трудного дня Аделе хотелось прибавить новую, впрячься в еще более тяжкую работу; может быть, так ей удастся справиться с неодолимой тоской по ласкам Томши, заглушить думы, прогнавшие ее домой.

Но желанное успокоение к ней не шло.

3

Козьма Томша положил листок бумаги на стол перед Максимом Могой и теперь ждал, более с любопытством, как будет принята его докладная. Мога единым взглядом пробежал немногие строчки и помрачнел. Прочитал еще раз, затем спросил, как учитель, который хочет узнать, может ли ученик еще что-нибудь сказать:

— И это все?

Томша пожал плечами: да, все.

С прежним спокойствием Мога передал листок Ивэнушу.

— И это все?! — с удивлением спросил в свою очередь секретарь парткома, прочитав записку.

Если на вопрос Максима Моги Томша сумел сохранить хладнокровие, восклицание Ивэнуша вызвало у него раздражение: секретарь в точности воспользовался интонацией Моги. Томша не понимал еще, что именно его докладная вызвала такую реакцию, и подумал, что Ивэнуш тоже перешел на сторону Моги и Станчу, предоставив ему отвечать за все одному.

«Какого черта я молчу? — забродило в душе у Томши, словно молодое вино. — Чего им от меня еще надо?»

При виде того, что Мога изучает какие-то другие документы, а Ивэнуш все еще не отрывает глаз от его докладной, Томша утратил самообладание и вспыхнул весь злостью:

— По-вашему, я лишен принципиальности? — И, обращаясь к генеральному директору: — Максим Дмитриевич, избыток принципиальности вас еще не гнетет?

После этого внезапного взрыва он так же резко умолк, не понимая уже и сам, что сказал.

Максим Мога вперил в него холодный взгляд и вопросительно посмотрел на Ивэнуша: какая муха укусила нашего молодого друга? Андрей Ивэнуш, подойдя к Томше, легко положил ему руку на плечо, приглашая к спокойствию, к рассудку.

— Давайте разберемся во всем без нервов, — примирительно сказал он.

Козьма Томша резко повернулся к нему:

— Хотите сказать, Андрей Андреевич, что я плохо работаю? — спросил он, стараясь не повышать голоса. — Вам прекрасно известно, что от зари до зари я в поле!

— Совершенно верно, — спокойно подтвердил Ивэнуш.

Максим Мога изучал данные о ходе уборки, но в то же время внимательно слушал; оторвал взор от бумаг лишь когда Томша снова бросился в бой.

— …И отлично, что разговор состоится сейчас, — выкладывал Козьма. — Все равно такой обиды было не сдержать. Чем раньше — тем лучше для всех.

— Вот это уже другое дело, — добродушно проговорил Мога, стремясь вернуть беседу в спокойное русло. — Мы здесь одни; все, что будет сказано, останется между нами.

Томша насмешливо улыбнулся.