Возвращение из Трапезунда

— А что будет с Ахметом?

— Настоящий Ахмет — в вашем измерении. Этого Ахмета нет, он фантом, он вам кажется.

— А слепни кусаются, — повторила Лидочка. Что-то не сходилось в рассказах Теодора. Но понимание этого было за пределами ее здравого разума.

Лидочка открыла сумку. Табакерка была теплой.

— У меня все вещи в гостинице, — сказала Лидочка. — Я приеду к нам совсем раздетой.

— Купите, — сказал Теодор. — Никогда не бойтесь расставаться с вещами — это основная необходимость вашей жизни.

— Вот так, в одном платье…

Теодор засмеялся жестяным голосом. Он брал реванш за отступление в споре с Лидочкой. Лидочка повернула табакерку и спросила:

— Ставить надолго?

— Ставьте за месяц вперед. Поставили? Теперь дайте сюда, я проверю.

В какое-то мгновение Лидочка колебалась. Теодор нетерпеливо кашлянул и, угадав ход ее лихорадочных мыслей, сказал:

— Не бойтесь, не отберу и не убегу с ней. Вы не чужая — вы уже одна из нас.

Лидочка отдала ему табакерку. Он проверил, правильно ли стоит шарик.

— Ложитесь на камень, — сказал Теодор, — чтобы не удариться, когда плывете.

— А вы? Вы разве не поплывете со мной?

— Мне еще надо снять параметры этого мира и зафиксировать его. Некоторые миры, созданные на перелете, подверженные катаклизмам и нелогичным тенденциям развития, могут стать опасными основному миру. Мне потребуется дня три, чтобы разобраться, вычислить, когда и как этот побочный мир погибнет.

— Вы будете в Ялте?

— Сейчас, как только вы улетите, я поеду в Ялту. Оттуда в Москву. Надо узнать — занимает ли эта альтернатива всю Землю или только часть ее.

Лидочка кивнула:

— Тогда отдайте двенадцать рублей портье и скажите Ахмету, что я жива, но уезжаю.

— Вы упрямы как баран!

— Это мне мама говорила.

— А если Ахмета уже нет? — спросил Теодор.

— Что вы хотите сказать?

— Что его убили при попытке к бегству. Вам пора. Нажимайте!

Лидочка прижала к груди сумку и другой рукой, глядя на Теодора, нажала на шарик.

И улетела в черную зыбь и жуть времени.

Когда она очнулась, был такой же жаркий день, только Теодор исчез. А когда Лидочка прошла по кладбищу, то вместо могилы Андрея она увидела там плиту, под которой был погребен прапорщик Семенов А. И., умерший в 1906 году.

Возвращение из Трапезунда

Глава 1 Снова март — апрель 1917 г

Буквально за два дня до Февральской революции, покончившей с монархией в России, следователь Вревский вызвал к себе служившего в Феодосии прапорщика Николая Беккера.

Дело об убийстве Сергея Серафимовича Берестова и его служанки Глафиры Браницкой не было закрыто, но после исчезновения основного подозреваемого оно пылилось на полке в железном шкафу следователя. Там же находилась еще одна синяя папка: «Дело о без вести пропавших солдатах Феодосийской крепостной артиллерийской команды Денисенко Т.И. и Борзом Б.Р.».

Не зная о причине вызова, Беккер был обеспокоен и всю предыдущую ночь не спал, уговаривая себя, что все обойдется.

В одиннадцать часов утра Беккер поднялся на второй этаж и вошел в кабинет. Там ничего не изменилось, только стены стали еще темнее да больше скопилось пыли в углах, куда не доставала щетка уборщика. За столом, у лампы под зеленым абажуром, сидел вовсе не изменившийся Александр Ионович.

При виде Беккера следователь поднялся и показал на стул, но руки не подал, что Беккер счел плохим предзнаменованием.

Вревский разглядывал Беккера с любопытством, будто отыскивая перемены в его лице. Не найдя таковых, объяснил, что вызов — пустая формальность, связанная с отъездом Вревского в Симферополь к новой должности.

Достав из покрашенного в коричневый цвет железного шкафа две синие папки, он положил их перед собой.

— Эти два дела, — сказал он, — тесно связаны.

Под его правой рукой покоилось дело об убийстве Сергея Серафимовича Берестова, под левой ладонью — дело о дезертирах.

— Все же вы утвердились во мнении, что убийцей мог быть один из моих солдат? — спросил Беккер.

— У меня нет окончательного мнения, — ответил Вревский. — Я не исключаю вины Андрея Берестова.

— Я всегда говорил вам — это исключено! Он был добрым человеком. И безобидным.

— Оставьте эти причитания для барышень, — буркнул Вревский. — Невинные не устраивают побегов.

— А вы уверены, что это побег? Я слышал, что они покончили с собой.

— Не играет роли. Они убежали, инсценировав самоубийство. Но потом их лодка попала в шторм. Шансы на то, что они остались в живых, ничтожны.

— И раз один подозреваемый избегнул вашей кары, — попытался улыбнуться Беккер, — вы ищете другого.

— Не другого — других. Пропавшие солдаты — из вашей команды. Они притом ваши земляки. Одного из них затем находят убитым. Рядом — пустая шкатулка Берестова. Как мне не подозревать!

— Но при чем тут я?

— А разве я вас уже обвинил?

— Вы меня вызвали сюда.

— Из любопытства. Только из любопытства. Допустим, что все же убийцы и грабители были солдаты. Откуда они узнали о ценностях? О шкатулке?

— Не знаю.

— А я думаю, что от человека, близкого к Берестову. Или к его родственникам.

— Вот и ищите, — сказал Беккер с раздражением. — Могу предложить версию.

— Пожалуйста.