Когда проснулся, машина уже остановилась. Полковник Баренц в щеголеватой бекеше и серой папахе стоял на шоссе, запрокинув голову, негромко покрикивал на солдат, чтобы скорее вылезали, а солдаты нехотя просыпались, ежились, не хотелось отделяться от товарищей и вылезать на ночной холод.
Было зябко. С гор дул ледяной ветер. Облака неслись, выскакивая из-за хребта, и уходили к морю, разбегаясь по рассветному морозному небу.
Коля посмотрел на часы — почти восемь.
— Ну как, лейтенант? Приехали? — спросил Баренц, сонно и недобро щурясь. Гладкое желтоватое лицо с опухшими веками черных глаз, длинные баки и длинные черные ресницы придавали лицу контрразведчика нечто опереточное. — Где-то здесь вы попали в засаду?
Коля поглядел вдоль дороги. Слева — поросший лесом крутой каменистый склон, справа — откос вниз, к виноградникам. У самой воды несколько белых домиков. Тихо, только воет ветер.
— Как разберешься? — искренне сказал Коля. — Это же ночью было, а я не за рулем.
— Но когда ехали от засады к Севастополю, ведь вы были за рулем.
— Конечно, — сказал Коля. — Ефимыча убили.
Разговор был спокойный, деловой, но за каждым словом, особенно за построением фраз, Коля чувствовал подвох и допрос.
— Ну и как же мы найдем злоумышленников? — спросил Баренц, пощипывая конец бакенбарда.
— Я полагал, что по моему описанию вы все определили, господин полковник, — сказал Коля.
— Но мне же нужно проверить ваши показания.
— Могли обойтись без меня, — сказал Коля.
— Я выполняю приказ адмирала. Ему хотелось, чтобы за вами был глаз да глаз, — улыбнулся Баренц так, словно сейчас скажет: я пошутил!
Но Баренц так и не сказал.
— Теперь тише! Чтобы муха не пролетела! — приказал Баренц, и его солдаты — было их человек до тридцати — быстро и уверенно разделились на две шеренги и пошли по обеим обочинам шоссе.
Сзади послышался поскрип — показалась повозка, запряженная лошадкой и груженная мешками, — татарин ехал на базар в Ялту. Татарина согнали с дороги, Баренц быстро прошел туда и, пока солдаты копались в мешках, разговаривал с татарином. Тот отрицательно качал головой. Баренц настаивал, грозил. Татарин стал показывать вперед и выше дороги, и Коля понял, что он подтверждает: на поляне были люди. И тут Коля испугался даже больше, чем ночью. Тогда все произошло быстро и неожиданно, а сейчас будет бой, и в этом бою у него, Беккера, есть задача — неприятная и неизвестно как выполнимая — убить Ахмета, чтобы он не назвал Колю настоящим именем. Мысль о том, что ему необходимо убить школьного приятеля и соседа, была тошнотворной — хотелось отогнать ее, и Коля стал смотреть на то, как идут солдаты. Это их, солдатское дело — стрелять и убивать.
По жесту Баренца одна из шеренг стала ловко подниматься по склону, видно, желая обойти поляну с тыла.
И тут Коля увидел рядом с дорогой, параллельно ей, толстый ствол платана, срубленного еще недавно, — листья только чуть пожухли.
— Вот то дерево, — сказал Коля, — которым они дорогу перегородили.
— Молчите, — прошипел Баренц. — Без вас знаю. Ваше участие больше не понадобится. А то еще угодите под пулю…
И Баренц быстро пошел кустами, не поднимаясь прямо к поляне, а обходя ее.
Чуть помедлив, Коля все же пошел следом за солдатами, потому что хотел присутствовать при событиях. Но хоть чувство мести к татарским бандитам в нем не угасло, он понимал: лучше будет, если здесь никого не найдут и не будет стрельбы.
Коля старался идти тихо, ступать в след шедшему впереди солдату и воображал себя Лермонтовым при Валерике, Александром Марлинским, а может, безымянным героем кавказских войн, сосланным на Кавказ за тайную дуэль, за роман с Великой княгиней…
Впереди, где ничего не было видно и казалось, что кусты протянутся еще долго, раздался гортанный предупреждающий крик, потом выстрел, потом было сразу много выстрелов, и они звучали не только впереди, но и вокруг Коли, и ужас их заключался в том, что ни врагов, ни друзей не было видно. Коля отступил за толстое дерево и прижался к нему всем телом. Перед глазами, в пяти сантиметрах, была серая кора, и можно было различить каждое ее волоконце.
Выстрелы прекратились так же неожиданно, как начались.
Коля постоял некоторое время за деревом и осторожно пошел вперед.
Он не смотрел на часы и потому не знал, сколько времени продолжалась перестрелка.
На поляне ходили и стояли солдаты. Один из солдат сидел на траве, и санитар перевязывал ему руку. Солдат ругался, а его товарищ, наклонившись к нему, протягивал зажженную цигарку.
Баренц и его поручик стояли над двумя убитыми бандитами. Больше тел на поляне не было.
Коля подошел к Баренцу с замиранием сердца — он боялся увидеть Ахмета, потому что тогда получилось бы, что он предал товарища по гимназии. Но оба бандита были ему незнакомы. И Коля пожалел, что Ахмета среди них не было.
— Куда вы запропастились, лейтенант? — с раздражением спросил Баренц. — Я уж за вами людей посылал.
Коля не стал ему отвечать.
— Вы кого-нибудь из них знаете?
— Нет, — сказал Коля.
— Жаль. Впрочем, это не играет роли — остальные успели уйти.
— А в хижине? — спросил Коля.