Возвращение из Трапезунда

На полочке стояло множество пузырьков с духами, эссенциями, мазями — Коля не разбирался в них, но взял один небольшой флакон, чтобы сделать приятное Раисе. Он еле успел положить флакон в карман, как вернулась императрица.

— Я надеюсь, — сказала она, — что адмирал прочтет его сегодня.

— Через три часа, — сказал Коля.

— Даже если вам придется разбудить его.

— Хорошо, Ваше Величество, — сказал Коля.

Мария Федоровна привлекла Колю к себе, он послушно наклонился, и императрица поцеловала его в лоб, затем оттолкнула сухой теплой рукой и перекрестила.

— Не сердитесь на старуху, — сказала она. — Вы хороший мальчик.

Колю проводила горничная Наташа. Коля обнял ее в коридоре и поцеловал. Наташа засмеялась, переведя дух:

— Потерял княжну, взялся за меня?

— Дура, — сказал Коля, — у тебя грудь красивее.

Коля уселся в машину, снял фуражку, надел папаху. Ефимыч поднял брезентовый верх — но все равно дуло так, что Коля перелез на переднее сиденье. Конверт был без надписи. И заклеен. Хороший мальчик — поцелуй в лобик, — а ведь не доверяет!

— В Севастополь? — спросил Ефимыч.

— Через Ялту, — сказал Коля. — Я хочу на минутку заехать в Ялтинский Совет.

— Поздно уже, десятый час, — сказал Ефимыч. — Нету там никого.

— Посмотрим, — сказал Коля. — Посмотрим — и дальше.

— Бензина мало, — сказал Ефимыч. — И опасно.

— Ты с солдатами разговаривал? — спросил Коля.

— Они поручиком недовольны.

— Это я знаю! — сказал Коля. — А насчет завтрашнего дня ничего не говорили?

— Нет. А что? Завтра они сменяются.

— Хорошо, хорошо. Ты поскорей поезжай.

— Поскорее нельзя — фары слабые, дороги темные. За войну знаете какие ямы на шоссе стали? У нас в штабе на той неделе Сидоров, вечная ему память, в такую яму угодил — мотор под откос.

— Это когда интендант погиб?

— Два интенданта.

Коля велел остановить мотор в двух кварталах от Ялтинского Совета, который занял — цепь совпадений — дом городского суда. Потом пошел к зданию. Некоторые окна были освещены, люди толпились у входа, переминались с ноги на ногу на холоду. Коля надвинул пониже папаху и решительно направился к входу.

Он знал уже — революционный опыт накапливается быстро, — что в места, куда тебе входить не положено, надо входить так, словно положено. Никаких сомнений.

— Вы куда, гражданин? — спросил его голос.

Коля не оборачивался и не видел хозяина голоса.

— Мне Мученика нужно, — сказал Коля. — Товарища Мученика.

— Какого там еще Мученика? — рявкнул голос.

— Елисея Борисовича, — откликнулся другой голос, изнутри здания. — Только он уехал в Севастополь. Час как уехал.

Коля не осмеливался обернуться, потому что в Ялте он мог быть известен — с гимназических времен. Он топтался в дверях, мешал проходить.

— А завтра он будет? — спросил Коля, незаметно перемещаясь в темноту.

— Эй, Хачик, завтра он будет?

— Завтра он должен быть. Как же завтра без него? — Снова смех. Потом какой-то строгий голос — совсем уж издали — оборвал неуместный в революционном учреждении смех:

— Ну, раскудахтались, воины! На весь свет кричать будете? Кто там Мученика спрашивает?

— Я завтра приду, — сказал Коля и быстро пошел прочь в надежде, что за ним не побегут.

В самом деле не побежали.

Он быстро шел к автомобилю по берегу речки, и веселый гул скоро перекрыл голоса, доносящиеся от Совета.

— Поехали в Севастополь. По крайней мере я узнал, что они на завтра что-то планируют.

На этот раз новая случайность задержала Беккера. Машина не пожелала заводиться. Ефимыч руки себе оторвал, крутя ручку стартера, потом Коля сменил его — в переулке, где они остановились, было совсем темно. Ефимыч достал фонарик и открыл капот. Он ушел с головой внутрь, и из мотора доносились лишь его приглушенные ругательства. Потом он вынырнул из мотора и сказал:

— Полчаса придется погодить, никак не меньше.

— А нельзя короче?

— Откуда я знаю, господин Берестов? — обиделся Ефимыч. — Ну откуда я знаю? Буду стараться.

Было жутко холодно. Шинель продувало насквозь.

— Я тогда вниз спущусь, — сказал Коля, — в кафе посижу.

— В каком кафе?

— Во «Франции» — это ближе всего.

* * *

Когда Лидочка вернулась из ежедневной прогулки к платану и поужинала в небольшом кафе возле гостиницы, где ее уже знали, и жена хозяина сама делала ей яичницу с ветчиной, она раскрыла «Свободную Тавриду» в надежде увидеть если не упоминание об Андрюше, то хотя бы какую-нибудь ниточку к розыску его. Скоро месяц, как Лидочка ждет его, не смея отойти от платана, у которого она изучила каждую морщину коры.

Лидочка разулась, надела шлепанцы — незаметно для себя она обросла каким-то добром: и книжками, и бельем, и новой юбкой, и теплыми ботиками, — если теперь придется уезжать, без чемодана не обойтись. Как раз вчера Лидочка побывала в магазине Тарасова и купила там вполне приличный, из натуральной кожи, варшавский чемодан, небольшой и даже элегантный. А сегодня собралась приобрести под цвет чемодана ридикюль, который присмотрела в лавке на набережной.