Возвращение из Индии

А пока что старый индус, одетый по-европейски в светлый костюм, со следами бесчисленных пятен, кланялся ему, дружески улыбаясь (он улыбался с той самой минуты, когда молодой доктор вошел в купе), стараясь не опрокинуть при этом стакан с чаем, который проводник принес на маленьком подносе. Старый индус сидел тихо и как-то застенчиво; из наружного кармана у него торчала пара дешевых очков в металлической оправе; когда он надел их, чтобы прочитать газету на хинди, оказалось, что одно стекло было надтреснуто.

* * *

Через две или три минуты после того, как поезд покинул желтоватый ад железнодорожной станции и, словно повиснув в воздухе, пересек угольно-черную поверхность реки, дверь в купе отворилась с таким резким и внезапным звуком, что у старого индуса газета едва не выпала из рук. Сквозь маленькое круглое окошко в двери я увидел знакомую седую шевелюру Лазара и, поспешно растворив дверь еще шире, обнаружил пропажу — чету Лазаров, загромождавших двумя чемоданами вагонный проход. Лицо мистера Лазара было серым от усталости, а его глаза виновато избегали моего взгляда. Еще до того, как он принялся распихивать свой багаж по полкам, он признал случившийся промах.

— Не пойму, что это случилось с нами, — бормотал он, обнимая меня за плечи, а потом, стиснув голову руками сомнамбулически продолжал: — Даже в страшном сне не приснилось бы, что такое может с нами произойти. — Голос его звучал совершенно безнадежно. — Ничего… Ничего не могу понять…

Похоже, он долго еще мог продолжать в таком духе, но тут жена его разразилась взрывом неудержимого смеха, заставившего старого индуса от удивления все-таки уронить газету и засунуть свои надтреснутые очки обратно в наружный карман, что означало, скорее всего, попытку понять эту ни на что не похожую женщину. Прическа ее пришла в полный беспорядок, и буйные пряди волос упали на пылающие щеки, сводя на нет тщательную работу парикмахера и косметолога.

Это была реакция. Ибо в течение последнего часа им обоим — мистеру Лазару и его жене — пришлось не на шутку поволноваться, ломая голову над вопросом, где им искать меня. Лазар продолжал свои объяснения, непрерывно извиняясь, — ему, которому по долгу службы непрерывно приходилось стыдить и упрекать других, сейчас неудержимо хотелось обратить справедливый гнев на самого себя, объясняя вместе с тем как можно доступнее, как все же могла произойти подобная вопиющая ошибка, а посему извинения за принесенные мне неприятности вновь повисли в воздухе. По всему выходило, что они тоже попробовали созвониться с Израилем, но рядом с ними не оказалось никого, кто мог бы объяснить им, как долго им придется ждать соединения.

Наконец его жена не выдержала.

— Ну хватит, хватит уже… — перебила она эти бесконечные извинения. — Что уж такого случилось? Наш доктор вовсе не умер от тревоги, можешь мне поверить. Самое худшее, что могло случиться, это то, что он прибыл бы на место, а мы присоединились бы к нему днем позже. Я много раз говорила тебе, что он не из тех, кто способен потеряться.

Это было сказано вежливым, но слегка насмешливым тоном, после чего она принялась приводить в порядок свою прическу, пользуясь для этого маленьким зеркалом, вмонтированным в один из углов купе, одаряя в то же время Лазара снисходительной улыбкой. Покончив с прической, она переадресовала теплую улыбку старому индусу, не спускавшему все это время с нее восхищенных глаз, взяла чашку чая с подноса, стоявшего на ее кресле и начала отхлебывать мелкими глотками, закрыв от удовольствия глаза. Только тогда Лазар начал остывать. Он принялся передвигать свой багаж на полке, укладывая поклажу так и этак, а потом, когда проводник принес нам запечатанные пакеты с ужином (это входило в стоимость билета), он сел наконец на свое место и занялся едой с явным удовольствием.

* * *