Возвращение из Индии

Я надеялся, что мы сможем посидеть с ним в каком-нибудь кафе в Атаре или еще где-нибудь в районе Старого города, но, похоже, было уже слишком поздно для подобных посиделок — Иерусалим, это не Тель-Авив. Тогда почему бы мне не остановиться где-нибудь у дороги? Может быть, небо над головой поможет мне объяснить мои идеи? И после Мицпе-Иерихо, неподалеку от места с названием Мисхор Адумим, я свернул с магистрали и двинул коротким грязным проселком, ведшим к чему-то, поросшему не то деревьями, не то кустарником на вершине небольшого холма, над которым небо раскинуло свой звездный полог, создававший впечатление безграничности, но и уединенности в то же время, позволяя с большого расстояния разглядеть Иерусалим, уснувший в складках своих холмов. Я стащил с головы шлем и приготовился в ночной тишине объяснить своему другу теорию, которая выкристаллизировалась у меня в мозгу в последние несколько недель. Но для начала я хотел предупредить его, чтобы он меня не перебивал, сколь странным сказанное мною не показалось бы ему, потому что новые идеи всегда поначалу выглядят нелепо. Он хмыкнул и опустился на траву. Не знаю, почему, но шлема он не снял, и потому выглядел, как рассеянный путешественник, забредший на Землю с другой планеты. В листве деревьев шла какая-то возня — прямо у нас над головами, — похоже, мы нарушили сон всего птичьего населения.

— Хокинг признает, — начал я, — что его занимают две нерешенные проблемы: проблема начала и проблема конца, которые, без сомнения, не могут рассматриваться одна без другой. Первая проблема связана с теорией Гуса об инфляционном расширении, при котором Вселенная расширяется со все возрастающей скоростью, начиная с первых же мгновений после Большого Взрыва. И вторая проблема — это то, что ожидает Вселенную в конце. Хокинг отрицает возможность того, что Вселенная потихоньку будет безостановочно расширяться и впредь, до тех пор, пока силы гравитации, о которых я с изумлением узнал, что они являются самыми слабыми из сил, существующих в природе, но которые тем не менее достаточно сильны, поскольку не встречают противодействия, будут возрастать в расширяющейся Вселенной до тех пор, пока силы гравитации и силы, вызывающие это расширение взаимно не уравновесят друг друга. И тогда Вселенная перестанет расширяться. Но в этом случае мы должны задаться вопросом, как согласуется драматическое, таинственное, необъяснимое возникновение этого самого Большого Взрыва, который из точки, имеющей нулевые размеры и безграничную плотность, создал всю эту огромную Вселенную, как согласуется все это с тем, что останется в конце, а останется нечто статическое, некий неподвижный миф, неспособный к развитию с превосходным равновесием между гравитацией и силами, вызывающими расширение. Короче говоря, вот вопрос вопросов — какова связь начала мироздания с его концом? Вот о чем я спрашиваю самого себя. Ты со мною согласен?

Амнон покивал, но как-то не слишком уверенно. Похоже, ему очень хотелось возразить мне, но он сдержался.

— Мне кажется, бессмысленно ломать себе голову над вопросами начала, если при этом не просматривается связь этого начала с концом, — медленно проговорил он. — Потому что можно прийти к заключению, что само начало являлось результатом некоего замысла. Какого-то намерения начать. А у кого оно могло возникнуть? Только у Бога, существование которого Хокинг категорически отрицает. И в последней главе он говорит, что мы должны согласиться со следующим выводом: поскольку Вселенная возникла в результате Большого Взрыва, закончит она свое существование в результате Большого Треска. С последующим сжатием и коллапсом — и вот тут-то определится взаимосвязь начала и конца, который окажется новым началом, ибо ничего другого представить невозможно…

На лице Амнона проступило выражение беспокойства и подозрительности, как если бы в голову ему пришла мысль, что старый его друг, высказывающий с такой горячностью абсолютно лишенные какой-либо логики по-детски бессвязные идеи, серьезно болен. Я заметил это и заспешил, желая опередить его, чтобы успеть высказать самое главное.

— Короче, вот о чем я прошу тебя подумать, потому хотя бы, что осталось еще много такого, чего я не понял: сжатие Вселенной будет происходить согласно физическим законам гравитации и расширения, и это именно то, с чем столкнулись Хокинг и все остальные: с необходимостью признания такого понятия, как человеческий дух, не являющийся составной частью Вселенной, ибо понять, что такое частица, обладающая нулевыми параметрами и при этом безграничной плотностью, частица, ставшая первой причиной Большого Взрыва, может только человеческая душа.

— Я не совсем до конца понимаю, что ты имеешь в виду, говоря о душе, — промямлил Амнон и рассердил меня.

— Ты отлично понимаешь, что я имею в виду… — сказал я со злостью.

В этом месте Амнон собрался с силами и перебил меня, не дав договорить.