Возвращение домой

— Значит, так, а теперь о деле! — Дюпрейн стянул с головы свою кепку, вытер ею лицо, с досадой треснул о колено. — Плохо дело, если коротко! Плохо! — помолчал немного, кусая нижнюю губу, явно, думал над чем-то серьёзным. — Сейчас нам не сунуться! И пробовать не стоит. Машины потоком… Беженцы со скарбом из Флорены, и все машины под конвоем. Выселяют, видно, ниобиан из города… — и сам вздохнул, не удержавшись, помолчал, опять раздумывая. — И мины там… от дороги до насаждений. Кто вот только орудовал — наши или сионийцы — не пойму. Но работы нам прибавится. До ночи нужно проход найти, или организовать… И ночью прорываться будем на ту сторону, ребятки. Уж ночью-то машин не будет… или поменьше хотя бы. А то в две колонны — беженцы и вездеходы… Вездеходы и танки… И машины с солдатами.

Серьёзно, выходит, они за это взялись!.. Можем и на рудник не успеть! Придём к столу, когда все кости сметут!.. — это была гриффитская поговорка, и Кордуэлл, уловив знакомые слова, невольно улыбнулся.

— Кто-нибудь до этого дело с минами имел? — спросил Дюпрейн и в знак протеста выставил раскрытую ладонь. — Нет! Не с учебными! Я знаю, что на занятиях вас готовили… А с настоящими, боевыми? — они все, на кого он глянул, медленно отводили взгляд, на Алмаара капитан даже не взглянул. — А ты, Тайлер?

— Так, немного! — Джейк ответил честно. В его роте были ребята — настоящие специалисты, а он же — никогда мины не любил. Знал, понимал, сдавал на «отлично» все зачёты, но душа не лежала, поэтому и не было большой тяги к совершенству.

— Ну, ты, значит, со мной и пойдёшь! — решил Дюпрейн и заметно расслабился, словно разрешил самую большую проблему. — Как только стемнеет, в сумерках выйдем… А сейчас надо отойти, от дороги подальше, а в лес — поглубже. Перекусить, отдохнуть, приготовиться…

Они так и сделали. Перебрались на новое место, пообедали, но без большого аппетита: новости встревожили — не до еды теперь. Но курили зато, пользуясь моментом, успокаивали нервы перед ответственным и опасным делом. Потом капитан приказал всем почистить оружие, прямо здесь, в этих условиях. Каждый разложил детали на одеяле, бутылочки с синтетическим маслом имелись у всех среди вещей. Это занятие позволило скоротать время и немного успокоиться. А потом все занялись кто чем.

Моретти опять ловил оводов, редких в таком густом лесу бабочек, внимательно изучал каждую и отпускал снова. Кордуэлл строгал ножом палочку и обязательно в мелкую стружку, тонкую, как бумага. Алмаар мучился без сигарет и, хотя не показывал этого, грыз всё же какую-то травинку. С утра без единой затяжечки! Вот и тянул в рот по привычке и злился на себя же за свою слабость. Дюпрейн как всегда колдовал с картой. Что-то вычислял, что-то переделывал, менял, ругался себе под нос, но всё больше был недоволен расчетами. Джейк один, на первый взгляд ничем не занимался, сидел, прислонившись к стволу дерева, откинув назад голову, и дремал от скуки. Но так только казалось. На самом деле он никогда в лесу не скучал. Слушал птиц, слушал писк комаров и других насекомых, шелест листьев над головой. Все эти звуки были живыми, их издавали живые существа, весь мир вокруг. Джейку нравилось улавливать эту жизнь, погружаться в неё, сливаться с окружающим миром. Ему это нравилось! Какие незнакомые чувства рождались в нём, когда он в полной мере осознавал, что может понимать чувства птиц, те чувства, которые они выражали в своих голосах, в своём нехитром пении, щебетании. Радость, страх, голод, удивление, любопытство… Он и сам не знал, откуда это у него, у горожанина. Он быстро научился различать птиц по голосам, и даже по характерам. Это куда занятнее, чем прочие дела!

— Говорят, на Ниобе таких лесов и не осталось уже, — заговорил Дик, первым нарушив долгое молчание.

— В Ниобате — в самом центре столицы, есть огромный парк. Это кусок прежнего мира, мира, незнакомого с человеком, — это сам Дюпрейн оторвался от карты. Впервые за всё время заинтересовался не операцией, а разговором между своими солдатами.

— Леса сохранились ещё в нескольких сопредельных государствах, — а это заговорил Джейк. Открыв глаза, он смотрел прямо перед собой, будто хотел разглядеть узор коры на соседнем дереве. — В Киркане, например. Оттуда до сих пор древесину везут…

— И в Архипике, — заметил Дюпрейн. Он сделал это так, словно хотел упрекнуть Джейка в забывчивости. Он сам был с Ниобы, знал об этой планете очень много, но не знал, что и Джейк оттуда же, и сейчас, слушая разглагольствования какого-то провинциального юнца, всю жизнь дальше Гриффита не выбиравшегося, был немного задет. Даже уязвлён, и горел желанием поставить этого выскочку на место. — Там выращивают редкое волокно для драгоценного архипиканского шёлка…

— Но это жалкие остатки прежнего великолепия, — Джейк не обиделся, усмехнулся, оглядываясь на окружающий лес. — То ли дело, этот мир!..

— Ты говоришь так, потому что не видел нормальной цивилизованной жизни.