Возвращение домой

Когда убрали тарелки и подали кофе, атмосфера за столом изменилась, словно уход официанта явился сигналом — пора перейти к делу.

— Ну так вот, — Моррис с обворожительной улыбкой повернулся к Мэделин. — Насколько я понимаю, у тебя есть права на экранизацию книги «Ночная песня».

Лоуренс перевел взгляд с главы студии на Мэдди. Он почувствовал, как напряглись ее нервы, но она вовремя сумела справиться с собой.

— Да, есть. Как только я прочла книгу, сразу поняла — из нее можно сделать дорогой фильм с шикарным антуражем, и решила поучаствовать. Я сразу связалась с издателем и купила права. Мы с Лоуренсом заключили сделку, прежде чем книга возглавила список бестселлеров.

— Гм. Это проницательно с твоей стороны, Мэделин. Да, ты очень проницательна. — Моррис бросил косой взгляд на Стена, и Лоуренс подумал: «Интересно, какой разговор уже состоялся между этими двумя». — А ты уже сделала из нее сценарий?

— Ну… пока нет. Я…

— Мэдди хотела бы отдать книгу на студию, чтобы там делали сценарий, — вмешался Лоуренс. — Покупкой прав она хотела гарантировать себе главную роль в фильме.

Оба магната посмотрели друг на друга.

— Главную? Ты хочешь сказать, роль Элен?

— Да, — быстро ответила Мэделин. — Именно этого я и хочу.

Стен откашлялся и уставился на узор, который рисовал на скатерти концом ложки.

Моррис со вздохом откинулся в кресле. Это был лысый, толстый, маленький мужчина с лицом херувима и душой тирана. Моррис — баснословно богатый человек. С тех пор как он возглавил «Эпик», оттуда один за другим вылетали хиты. В городе, где власть значила все, его власть была абсолютной. И он с удовольствием ею пользовался.

Голубые глазки, светившиеся над круглыми румяными щеками, впились в Мэделин, в них не было ни капли прежнего дружелюбия.

— Я буду откровенен с тобой, моя дорогая. «Эпик-студио» хочет реализовать этот проект. Очень. Черт побери, при мысли об этом я испытываю сексуальное возбуждение. Если хорошо сделать дело, «Ночная песня» станет фильмом десятилетия.

Победный взгляд осветил лицо Мэдди, но Моррис поднял пухлую руку.

— Но, как ни больно мне это говорить, мы не думаем, что фильму пойдет на пользу, если мы дадим тебе ведущую роль.

— Что? Слушай, если ты думаешь…

— Пожалуйста, дай мне договорить. Естественно, мы понимаем, это твоя собственность, и знаем, что такое для тебя этот фильм. Никто не собирается сбрасывать тебя со счетов, дорогая Мэдди, разве мы можем так жестоко обойтись с тобой? В общем, мы готовы предложить тебе роль Виктории.

— Виктории? Матери? Ты хочешь, чтобы я играла мать? — взвизгнула Мэделин.

Лоуренс поморщился. О черт.

— Мэделин, дорогая, не волнуйся, — уговаривал Стен. — Потрясающая роль. И ты потрясающе подходишь для нее.

— Потрясающая. Потрясающая! Сорокалетняя женщина. Боже мой!

— Ну тебе же сорок, — с убийственным спокойствием заметил Моррис.

Мэделин шумно втянула воздух.

— Сукин ты сын.

Лоуренс не отводил взгляда от жены: он заметил, как побелели ее губы и на щеках появились яркие пятна.

— Ну, дорогая, ты все воспринимаешь неверно. Роль Виктории станет твоей лучшей ролью. В конце концов посмотри на Софи Лорен, она сыграла мать в «Двух женщинах», и эта роль вознесла ее на Олимп! Она сотворила чудо с ее карьерой! Она получила за нее этого чертова «Оскара».

Стен мог промолчать и не вмешиваться. Мэдди все еще пребывала в молчаливой схватке с Моррисом. Она смотрела на него не отрываясь, ее знаменитые серые глаза метали молнии.

Лицо Морриса оставалось непроницаемым.

— Ну послушай, Мэделин, не могла же ты на самом деле ожидать, что станешь играть роль девушки двадцати одного года? Ну?

Ее губы дергались от гнева.

— Это моя роль. Моя! Ты меня слышишь? — упрямо твердила она, стуча себе в грудь длинным ярко накрашенным ногтем. — Она скроена на меня!

— Двадцать лет назад — да. Ну даже десять лет назад ты бы смогла ее вытянуть. Но не сегодня. — Несколько секунд выражение его лица оставалось неумолимым, но потом смягчилось. Он потянулся к ней и похлопал по руке: — Ты мне нравишься, Мэделин. Правда, очень. Я думаю, ты безумно красивая и потрясающе талантливая актриса — одна из лучших. Но, дорогая, эта роль не твоя. Сделай сама себе одолжение, возьми роль Виктории.

— Сказала бы я тебе, Моррис… Ты ошибаешься. Я не играю матерей, — напряженным голосом процедила Мэдди сквозь стиснутые зубы.

— Ну ладно, Мэделин. Не надо так. — Стен взглянул на Лоуренса. — Неужели мы не сможем уладить это дело? Слушай, ты же умный парень. И должен понимать, Моррис прав. Поговори с ней.

— Сожалею, джентльмены. Но я целиком на стороне Мэдди.

Конечно, в глубине души Лоуренс соглашался с Моррисом и Стеном: да, Мэдди красива и талантлива, но ей сорок один.