Возвращение домой

— Благодарю, что вы согласились со мной встретиться, Сара. Вы не против, если я стану называть вас Сарой? — спросила Эвелин, когда они сели.

— Нет. Пожалуйста. Но благодарить следует мистера Фэллона, он все организовал так, что отказать было просто невозможно.

Эвелин посмотрела на Рурка и улыбнулась ему.

— Да. Я всегда могу положиться на Рурка Фэллона.

Она снова повернулась к Саре, и девушка поймала на себе уже знакомый изучающий взгляд. Как муха под микроскопом, подумала Сара, подавляя страшное желание увернуться от впившихся в нее глаз.

— Я уверена, вы задаете себе вопрос, зачем я попросила вас о встрече.

— Да. Конечно.

— С того момента, как Рурк вчера вечером позвонил мне и сказал, что вы согласились приехать, я пытаюсь придумать, как все объяснить. Но в конце концов решила — проще всего говорить прямо. Поэтому я так и поступлю. — Она помолчала, снова посмотрела на Рурка и глубоко вздохнула: — Сара… Я твоя мать.

Глава 6

От такого заявления Сара испуганно засмеялась.

— Извините, — сказала она, взяв себя в руки, — мне не хочется быть невежливой, но понимаете ли… Я боюсь, перед вами не та Сара Андерсон. Моя мать сейчас в лечебнице, недалеко от Лос-Анджелеса.

Она вспомнила о десяти тысячах долларов, которые Рурк Фэллон утром перечислил на ее счет, и с трудом подавила смех.

— Да, действительно, Джулия Андерсон растила тебя. Я понимаю, ты считаешь ее своей матерью. Так и должно быть. Но родила тебя я, Сара.

Внезапно желание смеяться пропало. Сара уставилась на Эвелин Кэтчем. Ее грудь сдавило.

— Но… это значит… нет. Нет. Этого просто не может быть! Это ошибка, перед вами не та Сара Андерсон.

Эвелин и Рурк переглянулись.

— Неужели Андерсоны никогда не говорили тебе, что ты их приемная дочь?

— Конечно, нет. — Из-за паники, поднявшейся в душе Сары, ответы вылетали скорее, чем ей хотелось. — Да и с какой стати? Я не была удочерена. Родители сказали бы мне, если бы на самом деле…

«Но собственно, почему «сказали бы»? Особенно отец?» Вопросы распирали ее, роились, как злые осы, Сара хотела знать ответы.

Как глупо! Конечно, они должны были ей сказать. Сара потрясла головой, с трудом выровняла дыхание и успокоила разбушевавшееся сердце. Нет, этого она не может принять. Не может! Эвелин Кэтчем ошибается. Конечно, ошибается. Точно. Какое-то страшное недоразумение.

— Да, похоже, они ничего не объяснили. Сара, Андерсоны тебя удочерили. Ты мой ребенок.

— Нет…

— Если хочешь доказательств, изволь. — Эвелин взялась за лежавшую на краю стола папку, открыла и достала несколько листков. — Здесь копия твоего свидетельства о рождении. Это отпечаток моего пальца и твоей ножки. Вот договор между Эдгаром и Джулией Андерсон и мною, мы все подписали его через три месяца после твоего появления на свет. Остальные бумаги об удочерении.

Эвелин раскладывала листки на кофейном столике, давая возможность Саре изучить их.

Сара смотрела на документы, как на клубок шипящих змей, и даже не попыталась прикоснуться к ним.

— Документы могут быть поддельными.

— Да. Могут. Но они настоящие. Уверяю тебя. Конечно, здесь копии, но оригиналы лежат в моем сейфе. Однако если ты захочешь проверки и экспертизы, можно сделать.

Грудь Сары сдавило так сильно, что она не могла дышать. Ледяной комок образовался в животе, ее трясло. Она была на грани истерики. Ее хваленое самообладание, казалось, дало сбой.

И это испугало ее почти так же сильно, как оскорбительное спокойствие Эвелин Кэтчем. Сара решила ухватиться за выработанную годами манеру держаться, надеть на лицо защитную маску привычного имиджа — спокойствие, элегантность, сдержанность.

Пальцы, вцепившиеся в обитый шелком диван, побелели, и она заставила себя расслабиться. Пальцы выполнили ее команду — один за другим они расстались со спасительным шелком. Девушка с упреком посмотрела на Эвелин.

— Зачем вам это? Даже если я… — она мельком взглянула на бумаги, разложенные на кофейном столике, — даже если я та, за кого вы меня принимаете, правда, я ни на секунду в это не поверила, зачем понадобилось тащить меня сюда и все рассказывать? Какой смысл?

— Во всяком случае, не из желания острых ощущений, уверяю тебя. Я понимаю, ты взволнованна, Сара, мне очень жаль, но у меня нет другого выхода.

Эвелин говорила спокойно, не отрывая зеленых глаз от Сары. Саре хотелось и смеяться, и плакать, она была близка к истерике. Да нет, разве можно в это поверить!

Чувства Эвелин к женщине, сидевшей перед ней, к дочери, которую она видела впервые, были надежно скрыты под маской спокойствия. Их не выдавали ни лицо, ни голос. Она откинулась на спинку элегантного кресла времен королевы Анны, положив руки на колени, красиво закинув ногу на ногу и слегка покачивая ею.

— В общем-то я вызвала тебя, чтобы поговорить о подарке, который хочу преподнести.