Возвращение Черного Отряда

Я очень сочувствую Старику. Если ему и удастся вернуть дочь, то найдет он вовсе не то, что ищет. Она обманница со дня своего появления на свет; из нее растят Дщерь Ночи, предтечу Года Черепов. Черт возьми, ее посвятили Кине еще до того, как она покинула материнскую утробу. Девочка станет тем, кто нужен душилам; у нее нет выбора. И эта безысходность разобьет родительские сердца.

– Ну же, приятель, не молчи. Выкладывай все, что мне следует знать.

Одноглазый старался вести дело только между собой и клиентом. Он дал душиле короткую передышку. Остальные равнодушно наблюдали. У нас в плену оказался обладатель черного румела, человек абсолютно безжалостный, совершивший свыше трех десятков убийств. Если только он не получил этот статус более коротким путем, задушив другого чернорумельщика.

Кина считается верховным обманником. Предать при случае своего – для нее высшее наслаждение.

Но Одноглазый не догадался преподнести нашему пленнику этот аргумент.

Тот снова закричал, заклокотал горлом, пытаясь что-то произнести.

– Все равно ведь заговоришь, – пообещал Одноглазый.

– Я не могу сказать! Не знаю, где они!

Я поверил. Если Нарайян Сингх будет посвящать всех и каждого в свои намерения, то недолго протянет в мире, где каждый мечтает до него добраться.

– Жаль, жаль. Тогда хотя бы объясни, что понадобилось обманникам в Таглиосе – через столько-то лет.

Интересно, почему он снова и снова возвращается к этому вопросу? Душилы давно не промышляли в городе, не рисковали сюда соваться.

Значит, Одноглазый и Старик что-то узнали. Но откуда?

Пленник снова зашелся в крике.

– Нам и раньше попадались душилы, – проворчала Радиша. – Никто ничего не сказал.

– Не важно, – отвечал Костоправ. – Я точно знаю, где Сингх. Вернее, где он остановится, когда утомится бегать. И пока ему невдомек, что я это знаю, он всякий раз будет оказываться там, где нужно мне.

У дядюшки Доя дрогнула бровь. Наверное, для него это высшая степень волнения.

Радиша злобно уставилась на Костоправа. Внушила себе, что во всем дворце только ее мозги на что-то годны, а мы, Черный Отряд, всего лишь наемные мускулы. Казалось, я явственно слышу скрипы и стоны мыслей в ее голове. Откуда бы Костоправу знать такие вещи?

– И где же он?

– Сейчас рвется из жил, спеша соединиться с Могабой. Остановить его мы не можем – любые вести, посланные ему вдогонку, опоздают. Поэтому о нем стоит забыть.

Я было решил словно невзначай напомнить о воронах – Костоправ с ними разговаривает, а летают они быстрее, чем бегают обманники. Но вовремя вспомнил, что привели меня сюда не для умных советов.

– Забыть? – Похоже, Радиша была изумлена.

– Ненадолго. Пока не выясним, что его люди должны тут сделать.

Одноглазый вновь взялся за работу. Я покосился да дядюшку Доя, удивляясь его выдержке, – он все еще сохранял безучастное выражение лица и никак не вмешивался в происходящее. Заметив мой взгляд, дядюшка спросил на нюень бао:

– Могу ли я допросить этого человека?

– Зачем?

– Чтобы испытать его веру.

– Ты не настолько хорошо говоришь по-таглиосски.

– Ты будешь переводить.

Просто ради смеху, а может, для того, чтобы слегка подначить дядюшку, Костоправ сказал:

– Я не возражаю, Мурген. Хуже не будет.

Эти слова выдали его хорошее знакомство с языком нюень бао. И сколь же много, должно быть, они сказали дядюшке Дою, помнившему, как Старик угадал происхождение Бледного Жезла.

Что за черт? Я был совершенно сбит с толку. Неужели становлюсь параноиком? Может, из последнего припадка я вернулся не в тот мир?

На том самом, памятном мне превосходном таглиосском дядюшка Дой принялся обстреливать обманника краткими дружелюбными вопросами – на такие большинство людей отвечают не задумываясь. Мы успели узнать, что этот человек имел семью, но его жена умерла при родах. Затем он понял, что им манипулируют, и принялся следить за языком.

Дядюшка продолжал болтать, притопывая, словно развеселившийся тролль. Он вытянул из пленника много сведений о его прошлом, однако ни разу не затронул столь важную тему, как возобновление интереса душил к Таглиосу. Костоправ, как я заметил, наблюдал за дядюшкой Доем куда внимательнее, чем за пленным. Ну да, наш Капитан живет в глазу урагана паранойи.

Склонившись ко мне, он еле слышно шепнул:

– Когда другие уйдут, останься.

И не объяснил для чего. Отошел что-то сказать Одноглазому на языке, даже мне непонятном.

Капитан выучил самое меньшее двадцать языков. Оно и понятно – столько времени прослужил в Отряде. Одноглазый, наверное, знает еще больше, однако в собеседники ему не годится никто, кроме Гоблина. Кивнув, Одноглазый вернулся к работе.

Вскоре наш низкорослый колдун снова прервался, чтобы выпроводить Радишу с дядюшкой Доем за дверь. Проделал он это с такой несвойственной ему деликатностью, что не вызвал никакого протеста. Дядюшка Дой был не более чем гость, а Радишу повсюду ждали неотложные дела, посему Одноглазый без труда внушил им, что мысль об уходе – их собственная. Во всяком случае, он своего добился.