Возвращение Будды. Эвелина и ее друзья. Великий музыкант

– Этого мы не знаем, и это аргумент в его пользу. Ни допрос, ни обыск не дали никаких результатов. Родители Лиды провели ночь у себя, они, впрочем, вне подозрения. Что вы знаете о них вообще?

Я рассказал ему то, что мне было о них известно. Он сказал:

– Это, конечно, показательно, но из этого не следует автоматически, что кто-либо из них совершил это убийство, которое им принесло только убыток, грубо говоря. Мы будем теперь искать статуэтку, в которой ключ всего. Не скрою от вас, что найти ее вряд ли будет легко. Я думаю, что мне не придется вас больше допрашивать. Вам остается только ждать: время работает на вас. – И перед тем как отослать меня, он прибавил: – Если бы убийца не соблазнился золотым Буддой, вам бы грозила гильотина или бессрочная каторга. И я не думаю, чтобы соображение о том, что это обогатило бы судебную хронику еще одним случаем осуждения невинного, показалось бы вам достаточным утешением.

Я даже приблизительно не представлял себе, сколько времени может продлиться мое ожидание. Но, так или иначе, я был уверен теперь, что мне не грозит никакая опасность. Я полагал, правда, что следователь, будучи уверен в моей непричастности к убийству Щербакова, мог бы вернуть мне свободу. Но, поставив себя на его место, я подумал, что поступил бы, пожалуй, так же, как он, хотя бы для того, чтобы настоящий убийца Павла Александровича продолжал считать себя в безопасности. Как я впоследствии узнал, это в некоторой степени соответствовало действительности. И тогда же я подумал, что в области элементарной логики все рассуждают, в общем, почти одинаково, и, в конце концов, именно произвольные законы этой своеобразной математики приводят к аресту убийцы или раскрытию преступления, тем более что уголовные преступники чаще всего бывают примитивными людьми, не способными к сколько-нибудь отвлеченному мышлению, и в этом смысле оказываются беззащитными перед самым скромным умственным превосходством среднего следователя. Та к должно было, как мне казалось, случиться и теперь.