Возвращение Будды

-- Нет подписи, -- сказал профессор, -- какие эксперты?

Человек в кожаной куртке берет бумажку:

-- Секретарь -- это я, -- говорит он, -- забыли на подпись дать, ну, я сейчас...

-- Нет, зачем же...

-- Нет, как же, порядок...

Куртка достает химический карандаш. Профессор замечает: таким же карандашем выведена у него на фуражке звезда. Куртка подписывает. Профессор свертывает бумажку и кладет ее в письменный стол.

x x x

Про печку он вспомнил, когда переезжали Троицкий мост.

Глава II.

Вязаные изделия, некоторые речи об археологических изысканиях и о российской Красной армии.

...Важные пути тем дальше, чем укромное шествие становится медлительным.

(Сыкун-ту.)

Рогожи на коврах дворца графов Строгановых. Солдат при входе курит трубку. Сапоги у солдата, дабы не замерзли ноги, укутаны в рогожи. Он спрашивает пропуск, не подымаясь с табурета, чтоб не студить ног.

Профессор Сафонов, догоняя на лестнице секретаря, любопытствует:

-- А если нарком приедет -- встанет он?..

-- Едва ли. Да это и не важно. Сюда, товарищ профессор!

Дабы не пачкать ковров, -- среди золоченой мебели рогожи. Бытие восемнадцатого года: (- причины?) -- спасаясь от смерти -- ешь собак и кошек, дабы была картошка -- меняй. Так думает профессор. Об из'яснении причин думает он.

Куртка передвигает фуражку на затылок. Лоб -- в грязных морщинах.

-- Товарищ Луначарский здесь?

Другой, отвечающий, в черной шинели с толстым и круглым, как бревно, портфелем. На нем необычайной ширины серые валенки и длинный, до пят, вязаный пестрый шарф.

-- Он не приедет.

-- Да что вы мне, товарищ Анисимов, голову морочите? Он сказал -- буду через полчаса. Я на Выборгскую сторону за профессором гонял.

Точно захлебываясь пальцами, солдат с портфелем жмет профессору руку. Отскакивает и, перекидывая под мышки портфель, говорит торопливо:

-- И вечно вы, товарищ Дивель, не координируете действий! Сейчас звонят мне сюда: это, мол, дело не Наркомпроса, а Комиссариата по делам национальностей. На кой мне тогда Луначарский! Должон нарком по национальностям говорить. Этак, товарищи, не годится, этак гонять вождей революции!

-- Раньше, чем говорить такие слова, товарищ Анисимов...

-- Нет, это вы говорите, товарищ Дивель!..

-- Я тогда совершенно не отвечаю за собрание. Я... Извините, гражданин профессор, вы можете итти домой.

Товарищ Анисимов возмущенно подымает над головой портфель. У товарища Анисимова огромный рот. Он выкрикивает толстые, как портфель, слова:

-- То-есть как так, товарищ Дивель, можете итти домой? Вы что тут ведомственные трения подымаете! Оставайтесь, профессор...

Куртка делает резкий кожаный жест:

-- Разрешите повторить: предложение вам, профессор, было от Наркомпроса, теперь предложение отпадает. Пусть они сами ищут эксперта. Я не мальчик, чтобы для Комиссариата национальностей профессоров отыскивать. У меня самого срочная работа.

Профессора тянут за рукава: портфель -- в залу, куртка -- к выходу. Коротенькому мешает портфель: он скоро устает. Куртка быстро ведет профессора. Анисимов трясет телефон:

-- Алле! Комендатура? Говорит комендант дворца Анисимов. Слушаете?.. Что? Да! Да! Я, я! Задержать при выходе профессора Сафонова, а другого, Дивеля, выпустить. Что? Арестовать? Да, да!

Профессор запинается о рогожи и смущенно в плечо кожаной куртке:

-- Нет, уж лучше я останусь, гражданин...

Куртка подымает тонкий палец и, быстро махнув им, кричит:

-- Я доложу обо всем товарищу Луначарскому.

-- Хоть Ленину докладывай. Интриганы, примазались! Уходи, уходи, пока не задержал...

И, подхватив портфель, потный, путаясь в валенках огромным шарфом, товарищ Анисимов бежит дальше в залу.

-- Вы обождите здесь, гражданин профессор, я сейчас... В национальность позвоню, чтобы поторопили.

-- Алле, аллье? Опять дрыхнете? Аллье!

Профессор ждет в кресле. Он осматривает смущенно мебель, шкафы: везде свеженькие номерки, и портьеры перемечены мелом. Анисимов в телефон ругает шоффера. Стучит с холодным треском в соседней комнате машинка.

-- Записали, Виталий Витальевич?..

Профессор оборачивается. Позади кресла в грязной солдатской шинели и лохматой бараньей шапке -- Дава-Дорчжи.

-- Я вам забыл еще добавить историю Храма, Распространяющего Спокойствие. Хотя она относится к более поздним временам, но к событиям вокруг бурхана Будды имеет непосредственное отношение. Аймак Тушуту-Хана в эпоху династии...

Профессор ожесточенно срывает шапку, хочет ударить ею о колено, но опять глубоко надвигает ее. Говорит с негодованием:

-- Вы, может быть, гражданин, цивилизованный человек и вне опьянения революционным экстазом...

Дава-Дорчжи кивает.

-- ...В таком случае разрешите просить вас помочь мне выбраться отсюда. Я имею весьма немного времени и не располагаю им настолько, чтобы мог ездить осматривать все дворцы, захваченные революционерами.

Профессор мужественно лжет:

-- Легенду я вашу записал и премного...

Здесь, запнувшись о рогожу и роняя портфель, захлебываясь, пробегает вопя товарищ Анисимов:

-- Товарищи делегаты... Товарищ профессор... Пожалуйте, товарищ Цвиладзе приехал.

Дава-Дорчжи, идя за профессором, говорит вполголоса: