Возвращение Богов

— Да, мэм, — ответил Кэшел. Он не заметил ничего необычного в этом месте — песчаная гряда с низким выступом на расстоянии фарлонга справа и бассейн и темная растительность примерно на таком же расстоянии слева. Впрочем, он не волновался: Расиль знала, что делает. Волшебница шагнул вперед, расплылась и исчезла. Лайана последовала за ней так уверенно, как только могла — расплылась, и исчезла. Кэшел продолжал вращать посох, а его голова поворачивалась из стороны в сторону. Он ни капельки не доверял привидениям, и если они попытаются приблизиться…

И он вступил в туман. Какое-то мгновение он не чувствовал гикори в своих руках. Он вернулся к Лайане и Расиль, и перед ними замаячили каменные стены города. Пронзительный смех привидений все еще звучал в ушах Кэшела.

***

— Там что-то есть, парень, — сообщил Карус. Рука призрака погладила рукоять его меча. — Я чувствую это.

— «Мы знаем, что они там», — подумал Гаррик. — «Но у нас есть пикеты и частокол. Если крысы нападут сегодня ночью, мы будем в лучшей форме, чем когда-либо за последние три дня».

— Мне это не нравится, — заявил Карус, затем рассмеялся и добавил: — Но, может быть, просто, когда я участвую в такой кампании, как эта, я скучаю по плоти больше, чем в другое время.

— Интересно, что это за дерево, — вслух сказал Гаррик Теноктрис, глядя вверх в лунном свете и разминая тыльную сторону бедер пальцами. У рощи высоких деревьев на этом склоне, ветви отходили совершенно прямо от ствола, хотя некоторые загибались вверх под прямым углом; они были покрыты иглами по всей длине.

— В саду Герцога Тедри было несколько таких деревьев, — отозвалась Теноктрис. Луна очерчивала силуэты странных ветвей, делая их похожими на волосатые. — Однако они не были местными на Йоле; их привез и посадил предок. Я слышала, как садовник называл их обезьяньими головоломками, но не знаю, знал ли он это название или придумал его сам.

Внизу сияли огни, сотни желто-оранжевых костров рассыпались в темноте, как одуванчики на лугу. Армия стояла лагерем там, что до Изменения было безымянным скалистым островком во Внутреннем Море. Теперь это был поросший лесом известняковый хребет, поднимающийся над холмистыми равнинами. Почва была более сухая, чем под Пандой несколькими днями ранее, поэтому двигаться было значительно легче.

Солдаты спали в своих плащах, но никто бы из них бы не возражал, если бы Принц Гаррик путешествовал не только с палаткой, но и с полной свитой слуг. Они знали, что Гаррик продвигается в первом эшелоне. Если бы он жил так хорошо, как только мог жить человек его уровня в походе, это было бы то, что должен был делать генерал.

— Слуги — проклятая Сестрой во Христе обуза, — пробормотал Карус в голове Гаррика. — И палатка ни черта не поможет, если только ты не собираешься прятаться в ней весь день, но, в этом случае ты с таким же успехом мог бы остаться дома!

Гаррик ухмыльнулся и осторожно сел спиной к невысокому известняковому утесу, который спускался по хребту бывшего острова. Кровавые Орлы стояли на страже в десяти футах над ним на вершине хребта, а внизу на склоне был еще один отряд с фонарями на шестах. Тем не менее, твердая скала за спиной Гаррика создавала небольшую иллюзию уединения. Вслух он сказал: — Я подумал о том, как хорошо было бы сейчас быть дома в деревушке Барка. Я бы, наверное, беспокоился о том, нужно ли мне осушать выгребную яму этой осенью или это может подождать до весны. И думал, какая это будет ужасная работа.

Он, Теноктрис и призрак его предка рассмеялись. У Гаррика болели мышцы, о существовании которых два года назад он и не подозревал. Рефлекторное мастерство Каруса сделало его потомка таким же хорошим наездником, как и опытного  дворянина Орнифала, но мышцы Гаррика не были закалены ежедневными упражнениями. Конечно, он был силен, но особые нагрузки, связанные с верховой ездой, отличались от нагрузок при ходьбе, копании или любых других действиях крестьянина. Его разум ускользал от простых физических проблем, которыми он неосознанно пытался заниматься.

— Теноктрис? — обратился он. — Мы… все королевство, и мы с вами… мы многое пережили.

— Да, Гаррик? — отозвалась Теноктрис. Фонари были в двадцати футах от них, этого было достаточно, чтобы видеть, но без деталей, как при солнце. В мягком желтом сиянии Гаррик мог представить, что Теноктрис — та самая престарелая волшебница, какой она была, когда ее выбросило на берег деревушки Барка. Ее новая молодость и энергичность были положительными преимуществами во всех отношениях, и именно это, а не тщеславие побудило ее вернуть себе прежнюю молодость.