Возвращение Богов

— Ваше высочество, я не думаю, что вы понимаете, — заявил восемнадцатилетний прапорщик. Он был потомственным дворянином, который вполне обоснованно рассчитывал через пять или шесть лет командовать полком. — Сегодня ночью произошли массовые беспорядки, и маршрут через центр города может быть...

Понт подошел и снял с него шлем. Парень резко повернул голову и закричал: — Что ты делаешь, дурак?

Престер ударил прапорщика по затылку пальцами с такой силой, что можно было вбить кол для палатки. Парень взвизгнул и покачнулся вперед. Понт поймал его и сказал: — Послушай, щенок! В следующий раз, когда захочешь поговорить с принцессой, подожди, пока она сама тебя спросит! — и надел шлем на его голову.

Престер развернул его к себе и, в свою очередь, проревел: — А потом ты спросишь нас, чтобы мы сказали тебе, хочет ли она, чтобы ты открыл рот, в чем я сомневаюсь.

— Налево, — приказал Понт, и окна дворца задрожали. Рота резко развернулась влево. — Вперед... марш!

Шарина уже много раз видела войска в движении. Каждый раз оно приводило ее в трепет и изумляло. Мысленно она всегда сравнивала их со стадом овец, поскольку в ее жизни, пока она росла, не было случая, чтобы столько людей делали что-то одновременно. Овцы никогда не были так организованы. Даже пчелы и муравьи не были так организованы по сравнению с тем, что солдаты делали ежедневно.

— Беглым шагом, марш! Сверкая сапожными гвоздями и раскачивая копьями, рота трусцой двинулась по каменной улице к центру города. Прапорщик, снова поправивший шлем, шел во главе роты, но два маршала с Шариной и ее подразделением Кровавых Орлов двигались в арьергарде.

Она приподняла левую руку в виде платформы и сказала: — Берн, спрыгивай.

— Я отсюда лучше вижу, — ответила крыса.

— Да, но мне не видно! — сказала Шарина. Она была слепа с левой стороны, так как крыса сидела на ее плече. Ворча, Берн опустился ей на руку.

Двигаясь между ветеранами, Шарина обратилась к ним, надеясь, что говорит достаточно громко, чтобы ее услышали за стуком обувных гвоздей. — Вы помните храм Богоматери в Роще, который мы будем проходить через шесть кварталов?

— Это тот большой, где после наступления темноты тусуются девчонки ради двух медяков? — решил уточнить Престер.

— Ну, насчет девчонок не знаю... — и Шарина улыбнулась.

— Конечно, она не знает! — проворчал Понт. — Пресвитер, разве у тебя нет ничего, кроме кости между ушами?

— Но большой храм — я о нем, — продолжила Шарина, пытаясь снова взять инициативу в свои руки. — На самом деле, мы собираемся совершить облаву, а не идти на кладбище, но я не хочу, чтобы они получили предупреждение. Важно, чтобы никто из людей, находящихся внутри, не сбежал.

— Проблем быть не должно, — сказал Понт. — Вам нужны пленники?

— Немного, если вы сможете, — отозвалась Шарина. Ритм ее шагов подчеркивал то, что она бормотала.

— Думаю, мы справимся, — весело заявил Престер.

— Престер? Понт? — нахмурившись, обратилась к ним Шарина. Я не знаю, что мы встретим в храме.

Понт усмехнулся. — Принцесса, мы солдаты, — сказал он. — Мы никогда не знаем, что встретим. За исключением того, что в этой жизни чертовски мало приятных сюрпризов.

— Я думаю... — подключился другой ветеран. Сегодня у него и его друга вместо служебных дубинок были копья. Он осмотрел свое оружие и продолжил: — И для людей в храме тоже не будет приятного сюрприза.

Глава 14

Илна ждала, сложив ладони перед собой и зажав между ними аккуратно сложенный узор. Она не планировала связать его к приходу Принцессы Перрины: пальцы сделали его сами, потому что у нее было время, а ситуация могла стать неприятной. Илна считала, что большинство ситуаций всегда более или менее неприятны. Единственное время, когда она была по-настоящему довольна, — когда стояла за ткацким станком, не думая ни о чем, кроме работы.

Даже до своего путешествия в Подземный Мир она умела создавать замечательные изделия, на которые могла смотреть с гордостью. Но вместо ткачества она оказалась в роще на севере Блейза, разыскивая мужчину, которого никогда не встречала, чтобы помочь мужчине, который ей не особенно нравился.

Если судить справедливо, большинство людей, как мужчин, так и женщин, ей не нравились. И хотя это было неудобно, она и сама, обычно, чувствовала себя неуютно. Илна ос-Кенсет любила доводить дело до конца. Она была настолько искусной ткачихой, что даже в создании сложной ткани ее таланты не проявлялись. Гораздо сложнее было заставить людей правильно подходить друг другу…

Она одарила Ингенса холодной улыбкой, от которой он напрягся, и при этом отнюдь не была уверена в своем успехе.

Пара обезьян в остроконечных шапочках и красных жилетах пробиралась на задних лапах через заросли кизила, убирая нижние ветки с дороги для тех, кто следовал за ними. Даже в вертикальном положении они были ниже человека — по сути, ниже ее самой, — но их плечи были широкими.