Возвращение Арсена Люпена

– Что же касается меня, то, я думаю, будет лучше, если меня здесь не будут видеть… Да… так лучше… для вас.

Он хотел продолжить разговор, сесть рядом с ней, ободрить, успокоить ее. Но казалось, что все, что они могли сказать друг другу, было сказано.

Он понял это, почтительно раскланялся и ушел.

Быстро идя по саду, он постарался скорее выйти на улицу, чтобы отделаться от охватившего его волнения. В передней его дожидался слуга, и в тот момент, когда Люпен выходил на улицу, кто-то позвонил, и он увидел молодую девушку.

Он невольно вздрогнул. Это была Женевьева.

Несмотря на то что он изменил свою внешность и казался очень молодым, она все-таки узнала его, и это так взволновало и смутило ее, что она пошатнулась и должна была прислониться к стене.

Он снял шляпу и смотрел на нее, не смея протянуть ей руку. Поздоровается ли она с ним? Он не был больше князем Серниным. Теперь он всего только Арсен Люпен. И она знала, что он был Арсеном Люпеном и только что вышел из тюрьмы.

На улице шел дождик. Она отдала зонтик лакею и сказала дрожащим голосом:

– Откройте его и поставьте в сторону. И прошла прямо в комнаты.

– Э-эх, старина, – говорил себе Люпен дорогой. – Следи, брат, за своим сердцем… Вот и глаза у тебя стали влажными… Дурной признак, Люпен, дурной… ты стареешь.

Он хлопнул по плечу молодого человека, переходившего улицу Мюэтт по направлению к улице Девинь. Тот остановился в изумлении и через несколько секунд сказал:

– Виноват, но я не имею чести знать вас, кажется…

– Плохо вам кажется, дорогой Ледюк. Слабая у вас память. Вспомните Версаль, отель

«Три императора»… маленькая комната…

– Это вы! – Молодой человек в ужасе отскочил назад.

– Господи, да, конечно, я – князь Сернин или, вернее, Люпен, потому что теперь вы знаете мое настоящее имя. А вы думали, что Люпен погиб… ага, понимаю – он в тюрьме… И вы надеялись… Эх, юноша!..

Он ласково потрепал его по плечу и сказал:

– Вот что, молодой человек, выясним положение. У вас есть еще несколько дней, в течение которых вы можете продолжить заниматься стихами. Время еще не пришло – пока вы, поэт, пишите стихи. Но, – продолжал Люпен, с силой сдавив руку Ледюка, – твой час приближается, не забывай, что ты мне принадлежишь весь – телом и душой. Приготовься к своей роли. Она будет трудна и великолепна. И право, мне кажется, что ты подходишь для нее.

Он рассмеялся, сделал пируэт на одной ноге и оставил изумленного Ледюка.

Недалеко, на углу улицы Де-ля-Помп, шла торговля вином, о которой ему говорила Долорес Кессельбах. Он вошел туда и долго разговаривал с хозяином. Потом взял автомобиль и отправился в «Гранд-отель», где он проживал под именем Андре Бони.

Там его дожидались братья Дудевиль. Они смотрели на Люпена с восхищением.

– Все-таки объясните нам, что случилось. Хотя вы нас и приучили к чудесам… Но всему бывают пределы… Каким образом вы оказались на свободе… И теперь приехали в Париж и почти не скрываетесь?

– Хочешь сигару? – предложил Люпен.

– Нет, благодарствуйте.

– Напрасно, Дудевиль. Такие сигары стоит курить… Я получил их от одного очень тонкого знатока, моего друга, между прочим…

– Можно узнать, кто это?

– Кайзер… Не падай в обморок от удивления, а расскажи мне лучше, что пишут в газетах.

Какой эффект произвело мое исчезновение из тюрьмы?

– Поразительный.

– Ну а как объясняет это полиция?

– Что вы исчезли в Гарше, куда вас привезли, чтобы восстановить картину убийства барона Альтенгейма. Но, к несчастью, газеты доказали, что это невозможно.

– И что же тогда?

– Полнейшее недоумение. Ищут, смеются и, в общем, ничего не понимают.

– А Вебер?

– Вебер сильно скомпрометирован.

– А кроме этого, ничего нового в сыскной полиции? Не напали на след таинственного убийцы? Или, может быть, удалось установить личность Альтенгейма?

– Пока еще нет.

– Ну не дураки ли? И подумать только, что мы платим миллионы в год таким людям! Если это будет продолжаться, я откажусь платить свою часть налогов. Ну-с, а пока возьми стул, бумагу и перо, садись и пиши. Ты отнесешь это письмо вечером в редакцию «Журналь». Пиши: