Возвращение Арсена Люпена

Люпен нисколько не удивился.

Чудо, которое он предвидел, произошло.

– Прикажете зажечь электричество? – спросил один из троих вошедших, в котором Люпен узнал директора тюрьмы.

– Нет, – ответил самый высокий из них, – достаточно фонаря.

– Позволите мне уйти?

– Да, – сказал все тот же высокий незнакомец.

Борели вышел, оставив дверь полуоткрытой, и остановился на небольшом расстоянии.

Двое оставшихся о чем-то тихо говорили между собой.

– Вы – Арсен Люпен? – начал, направив на него луч света, один из них, до сих пор молчавший, более низкого роста, чем его спутник.

Он улыбнулся:

– Да, я Арсен Люпен, заключенный тюрьмы Санте, камера четырнадцатая, второе отделение.

– Это вы, – продолжал посетитель, – опубликовали в «Журналь» целый ряд заметок, в которых говорилось о письмах…

– Виноват, милостивый государь, – прервал его Люпен, – но прежде, чем продолжать разговор, я хотел бы знать, с кем имею честь разговаривать.

– Совершенно излишне, – возразил незнакомец.

– Это необходимо.

– По каким причинам?

– По причинам вежливости, милостивый государь. Незнакомец выразил нетерпение.

– Но, мне кажется, сам факт, что мы введены сюда к вам директором тюрьмы, доказывает…

– Что господин Борели не знает приличий! Борели должен был представить нас друг другу. Здесь мы совершенно равны, здесь нет высшего и низшего, а есть только заключенный и посетитель. Два человека – больше ничего…

– Вы меня выслушаете? – спросил незнакомец.

– Нет.

– Да!

– Нет.

Разговор принимал странный характер, и более высокий из посетителей, молчавший во время этого диалога, подошел и, положив руку на плечо своего товарища, сказал ему по-немецки:

– Предоставь все это мне.

– Как? Но ведь мы хотели…

– Замолчи и уходи.

– Как я вас оставлю одного…

– Да.

– А дверь?

– Ты ее закроешь и отойдешь…

– Но ведь этот человек – Арсен Люпен…

– Уходи.

Тот ушел с недовольным ворчанием.

– Закрой поплотнее дверь! – крикнул оставшийся. – Лучше совсем… Так. После этого он повернулся и немного осветил фонарем свое лицо.

– Надо ли вам говорить, кто я? – спросил он.

– Нет, – ответил Люпен.

– Почему?

– Потому что я вас знаю. Вы тот, кого я дожидался.

– Меня?

– Да, вас, Ваше Императорское Величество.

Глава четвертая Потомок Карла Великого

I

– Тише, – живо сказал незнакомец. – Не произносите этих слов.

– Но как же прикажете мне называть вас?

– Никак.

Они оба замолчали. Незнакомец ходил взад и вперед. Люпен дожидался с серьезным и почтительным выражением лица, но в глубине души он был безумно рад и горд: он, авантюрист, вор, заключенный, он – Люпен – заставил прийти к нему в камеру самого императора, наследника Цезаря и Карла Великого.

Незнакомец остановился.

– Завтра, двадцать второго августа, вы хотели опубликовать письма? – спросил он.

– Сегодня ночью, в два часа, мои друзья должны были передать редактору газеты не письма, а точный список с перечислением их и примечаниями великого герцога Германа, – ответил Люпен.

– Этот список не будет передан редактору.

– Да, он не будет передан.

– Вы вручите его мне.

– Он будет вручен Вашему… Вам.

– И все письма также.

– И все письма также.

– Ни одно из них не будет сфотографировано.

– И ни одно из них не будет сфотографировано.

Незнакомец говорил спокойным тоном, приказывая и не спрашивая, он просто указывал, как неизбежно должен поступить Арсен Люпен. Так должно быть. Так и будет. Каковы бы ни были требования Люпена, что бы он ни попросил за это. Его условия были заранее приняты.

Незнакомец продолжал:

– Вы читали эти письма?

– Нет.

– А кто-нибудь из ваших читал их?

– Нет.

– Что же тогда у вас есть?

– У меня есть список с примечаниями великого герцога, и, кроме того, я знаю место, где спрятаны эти письма.

– Почему же вы их не взяли до сих пор?

– Я узнал этот секрет в тюрьме, но мои друзья уже отправились туда.

– Замок охраняется двумястами самых верных моих слуг.

– И десяти тысяч человек было бы мало.

– Как же вы узнали, где спрятаны письма?

– Я это угадал.

– Но вы знаете еще что-нибудь, кроме того, что было в газетах?

– Нет.

– Но по моему приказу в продолжение четырех дней обыскивали замок…

– Херлок Шолмс плохо искал.

– Да? Странно… странно… И вы уверены в том, что не ошибаетесь?

– Совершенно уверен.

– Тем лучше, – сказал он, – потому что необходимо, чтобы эти письма были у меня в руках. – И, резко повернувшись к Люпену, он спросил: – Сколько?

– Что? – переспросил Люпен.

– Я говорю, сколько вы желаете за письма?

Он ожидал, что Люпен скажет ему цифру, и даже сам подсказал:

– Пятьдесят тысяч… сто тысяч?

И так как Люпен не отвечал ни слова, то он добавил:

– Мало? Ну двести тысяч? Я согласен… Люпен улыбнулся и сказал тихо:

– Хорошая сумма. Но мне кажется, что английская королева даст за них около миллиона. Как вы думаете?

– Пожалуй.

– И что для императора эти письма вообще не имеют цены, что он заплатит за них два миллиона, так же как и три миллиона.

– Да, это верно.

– И что, если бы понадобилось, император заплатил бы эти три миллиона?

– Да.

– Ну, тогда нам будет легко достигнуть соглашения.

– На этой почве? – спросил с легким беспокойством незнакомец.

Люпен опять улыбнулся: